Chapter XI
Captain Morgan resolving to attack and plunder the city of Puerto Bello, equips a fleet, and with little expense and small forces takes it.
SOME may think that the French having deserted Captain Morgan, the English alone could not have sufficient courage to attempt such great actions as before. But Captain Morgan, who always communicated vigour with his words, infused such spirit into his men, as put them instantly upon new designs; they being all persuaded that the sole execution of his orders would be a certain means of obtaining great riches, which so influenced their minds, that with inimitable courage they all resolved to follow him, as did also a certain pirate of Campechy, who on this occasion joined with Captain Morgan, to seek new fortunes under his conduct. Thus Captain Morgan in a few days gathered a fleet of nine sail, either ships or great boats, wherein he had four hundred and sixty military men.
All things being ready, they put forth to sea, Captain Morgan imparting his design to nobody at present; he only told them on several occasions, that he doubted not to make a good fortune by that voyage, if strange occurrences happened not. They steered towards the continent, where they arrived in a few days near Costa Rica, all their fleet safe. No sooner had they discovered land but Captain Morgan declared his intentions to the captains, and presently after to the company. He told them he intended to plunder Puerto Bello by night, being resolved to put the whole city to the sack: and to encourage them he added, this enterprise could not fail, seeing he had kept it secret, without revealing it to anybody, whereby they could not have notice of his coming. To this proposition some answered, "they had not a sufficient number of men to assault so strong and great a city." But Captain Morgan replied, "If our number is small, our hearts are great; and the fewer persons we are, the more union and better shares we shall have in the spoil." Hereupon, being stimulated with the hope of those vast riches they promised themselves from their success, they unanimously agreed to that design. Now, that my reader may better comprehend the boldness of this exploit, it may be necessary to say something beforehand of the city of Puerto Bello.
This city is in the province of Costa Rica, 10 deg. north latitude, fourteen leagues from the gulf of Darien, and eight westwards from the port called Nombre de Dios. It is judged the strongest place the king of Spain possesses in all the West Indies, except Havanna and Carthagena. Here are two castles almost impregnable, that defend the city, situate at the entry of the port, so that no ship or boat can pass without permission. The garrison consists of three hundred soldiers, and the town is inhabited by about four hundred families. The merchants dwell not here, but only reside awhile, when the galleons come from or go for Spain, by reason of the unhealthiness of the air, occasioned by vapours from the mountains; so that though their chief warehouses are at Puerto Bello, their habitations are at Panama, whence they bring the plate upon mules, when the fair begins, and when the ships belonging to the company of negroes arrive to sell slaves.
Captain Morgan, who knew very well all the avenues of this city and the neighbouring coasts, arrived in the dusk of the evening at Puerto de Naos, ten leagues to the west of Puerto Bello. Being come hither, they sailed up the river to another harbour called Puerto Pontin, where they anchored: here they put themselves into boats and canoes, leaving in the ships only a few men to bring them next day to the port. About midnight they came to a place called Estera longa Lemos, where they all went on shore, and marched by land to the first posts of the city: they had in their company an Englishman, formerly a prisoner in those parts, who now served them for a guide: to him and three or four more they gave commission to take the sentinel, if possible, or kill him on the place: but they seized him so cunningly, as he had no time to give warning with his musket, or make any noise, and brought him, with his hands bound, to Captain Morgan, who asked him how things went in the city, and what forces they had; with other circumstances he desired to know. After every question they made him a thousand menaces to kill him, if he declared not the truth. Then they advanced to the city, carrying the said sentinel bound before them: having marched about a quarter of a league, they came to the castle near the city, which presently they closely surrounded, so that no person could get either in or out.
Being posted under the walls of the castle, Captain Morgan commanded the sentinel, whom they had taken prisoner, to speak to those within, charging them to surrender to his discretion; otherwise they should all be cut in pieces, without quarter. But they regarding none of these threats, began instantly to fire, which alarmed the city; yet notwithstanding, though the governor and soldiers of the said castle made as great resistance as could be, they were forced to surrender. Having taken the castle, they resolved to be as good as their words, putting the Spaniards to the sword, thereby to strike a terror into the rest of the city. Whereupon, having shut up all the soldiers and officers as prisoners into one room, they set fire to the powder (whereof they found great quantity) and blew up the castle into the air, with all the Spaniards that were within. This done, they pursued the course of their victory, falling upon the city, which, as yet, was not ready to receive them. Many of the inhabitants cast their precious jewels and money into wells and cisterns, or hid them in places underground, to avoid, as much as possible, being totally robbed. One of the party of pirates, assigned to this purpose, ran immediately to the cloisters, and took as many religious men and women as they could find. The governor of the city, not being able to rally the citizens, through their great confusion, retired to one of the castles remaining, and thence fired incessantly at the pirates: but these were not in the least negligent either to assault him, or defend themselves, so that amidst the horror of the assault, they made very few shots in vain; for aiming with great dexterity at the mouths of the guns, the Spaniards were certain to lose one or two men every time they charged each gun anew.
This continued very furious from break of day till noon; yea, about this time of the day the case was very dubious which party should conquer, or be conquered. At last, the pirates perceiving they had lost many men, and yet advanced but little towards gaining either this, or the other castles, made use of fire-balls, which they threw with their hands, designing to burn the doors of the castles; but the Spaniards from the walls let fall great quantities of stones, and earthen pots full of powder, and other combustible matter, which forced them to desist. Captain Morgan seeing this generous defence made by the Spaniards, began to despair of success. Hereupon, many faint and calm meditations came into his mind; neither could he determine which way to turn himself in that strait. Being thus puzzled, he was suddenly animated to continue the assault, by seeing English colours put forth at one of the lesser castles, then entered by his men; of whom he presently after spied a troop coming to meet him, proclaiming victory with loud shouts of joy. This instantly put him on new resolutions of taking the rest of the castles, especially seeing the chiefest citizens were fled to them, and had conveyed thither great part of their riches, with all the plate belonging to the churches and divine service.
To this effect, he ordered ten or twelve ladders to be made in all haste, so broad, that three or four men at once might ascend them: these being finished, he commanded all the religious men and women, whom he had taken prisoners, to fix them against the walls of the castle. This he had before threatened the governor to do, if he delivered not the castle: but his answer was, "he would never surrender himself alive." Captain Morgan was persuaded the governor would not employ his utmost force, seeing the religious women, and ecclesiastical persons, exposed in the front of the soldiers to the greatest danger. Thus the ladders, as I have said, were put into the hands of religious persons of both sexes, and these were forced, at the head of the companies, to raise and apply them to the walls: but Captain Morgan was fully deceived in his judgment of this design; for the governor, who acted like a brave soldier in performance of his duty, used his utmost endeavour to destroy whosoever came near the walls. The religious men and women ceased not to cry to him, and beg of him, by all the saints of heaven, to deliver the castle, and spare both his and their own lives; but nothing could prevail with his obstinacy and fierceness. Thus many of the religious men and nuns were killed before they could fix the ladders; which at last being done, though with great loss of the said religious people, the pirates mounted them in great numbers, and with not less valour, having fire-balls in their hands, and earthen pots full of powder; all which things, being now at the top of the walls, they kindled and cast in among the Spaniards.
This effort of the pirates was very great, insomuch that the Spaniards could no longer resist nor defend the castle, which was now entered. Hereupon they all threw down their arms, and craved quarter for their lives; only the governor of the city would crave no mercy, but killed many of the pirates with his own hands, and not a few of his own soldiers; because they did not stand to their arms. And though the pirates asked him if he would have quarter; yet he constantly answered, "By no means, I had rather die as a valiant soldier, than be hanged as a coward." They endeavoured as much as they could to take him prisoner, but he defended himself so obstinately, that they were forced to kill him, notwithstanding all the cries and tears of his own wife and daughter, who begged him, on their knees, to demand quarter, and save his life. When the pirates had possessed themselves of the castle, which was about night, they enclosed therein all the prisoners, placing the women and men by themselves, with some guards: the wounded were put in an apartment by itself, that their own complaints might be the cure of their diseases; for no other was afforded them.
This done, they fell to eating and drinking, as usual; that is, committing in both all manner of debauchery and excess, so that fifty courageous men might easily have retaken the city, and killed all the pirates. Next day, having plundered all they could find, they examined some of the prisoners (who had been persuaded by their companions to say they were the richest of the town), charging them severely to discover where they had hid their riches and goods. Not being able to extort anything from them, they not being the right persons, it was resolved to torture them: this they did so cruelly, that many of them died on the rack, or presently after. Now the president of Panama being advertised of the pillage and ruin of Puerto Bello, he employed all his care and industry to raise forces to pursue and cast out the pirates thence; but these cared little for his preparations, having their ships at hand, and determining to fire the city, and retreat. They had now been at Puerto Bello fifteen days, in which time they had lost many of their men, both by the unhealthiness of the country, and their extravagant debaucheries.
Hereupon, they prepared to depart, carrying on board all the pillage they had got, having first provided the fleet with sufficient victuals for the voyage. While these things were doing, Captain Morgan demanded of the prisoners a ransom for the city, or else he would burn it down, and blow up all the castles; withal, he commanded them to send speedily two persons, to procure the sum, which was 100,000 pieces of eight. To this effect two men were sent to the president of Panama, who gave him an account of all. The president, having now a body of men ready, set forth towards Puerto Bello, to encounter the pirates before their retreat; but, they, hearing of his coming, instead of flying away, went out to meet him at a narrow passage, which he must pass: here they placed a hundred men, very well armed, which at the first encounter put to flight a good party of those of Panama. This obliged the president to retire for that time, not being yet in a posture of strength to proceed farther. Presently after, he sent a message to Captain Morgan, to tell him, "that if he departed not suddenly with all his forces from Puerto Bello, he ought to expect no quarter for himself, nor his companions, when he should take them, as he hoped soon to do." Captain Morgan, who feared not his threats, knowing he had a secure retreat in his ships, which were at hand, answered, "he would not deliver the castles, before he had received the contribution money he had demanded; which if it were not paid down, he would certainly burn the whole city, and then leave it, demolishing beforehand the castles, and killing the prisoners."
The governor of Panama perceived by this answer that no means would serve to mollify the hearts of the pirates, nor reduce them to reason: hereupon, he determined to leave them, as also those of the city whom he came to relieve, involved in the difficulties of making the best agreement they could. Thus in a few days more the miserable citizens gathered the contributions required, and brought 100,000 pieces of eight to the pirates for a ransom of their cruel captivity: but the president of Panama was much amazed to consider that four hundred men could take such a great city, with so many strong castles, especially having no ordnance, wherewith to raise batteries, and, what was more, knowing the citizens of Puerto Bello had always great repute of being good soldiers themselves, and who never wanted courage in their own defence. This astonishment was so great, as made him send to Captain Morgan, desiring some small pattern of those arms wherewith he had taken with much vigour so great a city. Captain Morgan received this messenger very kindly, and with great civility; and gave him a pistol, and a few small bullets, to carry back to the president his master; telling him, withal, "he desired him to accept that slender pattern of the arms wherewith he had taken Puerto Bello, and keep them for a twelvemonth; after which time he promised to come to Panama, and fetch them away." The governor returned the present very soon to Captain Morgan, giving him thanks for the favour of lending him such weapons as he needed not; and, withal, sent him a ring of gold, with this message, "that he desired him not to give himself the labour of coming to Panama, as he had done to Puerto Bello: for he did assure him, he should not speed so well here, as he had done there."
After this, Captain Morgan (having provided his fleet with all necessaries, and taken with him the best guns of the castles, nailing up the rest) set sail from Puerto Bello with all his ships, and arriving in a few days at Cuba, he sought out a place wherein he might quickly make the dividend of their spoil. They found in ready money 250,000 pieces of eight, besides other merchandises; as cloth, linen, silks, &c. With this rich purchase they sailed thence to their common place of rendezvous, Jamaica. Being arrived, they passed here some time in all sorts of vices and debaucheries, according to their custom; spending very prodigally what others had gained with no small labour and toil.
Литература
Короли подплава в море червонных валетов. Литература
Афонин Н. Н. Подводные лодки типа «Касатка» //Судостроение. 1990. №2. С. 53–57. Бекренев Н. И., Гнатенко А. Г., Граевский П. В., Мирошкин А. А., Цыбулько В. В. Высшие офицерские. Л.: ВСОК ВМФ, 1986. 151 с. Биккенин Р. Р., Глущенко А. А., Портала М. А. Очерки о связистах Российского флота. СПб., 1998. 358 с. Быховский И. А. Героическая «Пантера». 3-е изд., испр. и доп. Калининград: Кн. изд., 1966. Военные моряки на флотах гражданской войны. М. — Л.: Военмориздат, 1939. Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия. М.: Сов. энциклопедия, 1987. 720 с. Грибовский В. Ю. Подводные лодки типа «Барс» // Судостроение. 1991. № 4. С. 60, 63–70. Грибовский В. Ю. Подводные лодки типа «Морж» //Судостроение. 1991. № 2. С. 72–75. Дунаев О. «Агешки» //Военные знания. 1992. № 1. С. 18. Залесский Н. А. Флот русского Севера в годы первой мировой и гражданской войн. М., 1975. Летопись Севера. Т. VI. Из бездны вод. Летопись отечественного подводного флота в мемуарах подводников. М.: Современник, 1990. 556 с. Кожевников В. А. Подводные лодки России. История и современность. Владивосток: Изд-во ДВГТИ, 1995. 168 с. Корабли и вспомогательные суда советского Военно-Морского Флота (1917–1927 гг.). М.: Воениздат, 1981. 589 с. Корабли и суда ВМФ СССР. 1928–1945 гг.: Справочник / Сост. С. С. Бережной. М.: Воениздат, 1988. 710 с. [426] Коршунов Ю. А., Дьяконов Ю. П. Мины Российского флота. СПб.: Гангут, 1995.
X. Пустые дни
Побег из ГУЛАГа. Часть 1. X. Пустые дни
He знаю, как рассказать о мучительно пустых днях, потянувшихся после ареста мужа. Арест в то время был почти смертельным приговором. Каждый день мог быть и моим последним днем на воле. Несколько проще казалось умереть, а надо было жить, чтобы не оборвать две другие жизни: одну большую, там, в тюрьме, другую маленькую, беспомощно и удивленно смотревшую, как исчезали кругом милые, родные лица. Газеты были полны сообщений, как в дни войны. Сначала жуткая инсценировка «процесса Промпартии», когда Рамзин, бросив фразу, что с его организацией связано около 2000 человек, открыто признал, за сколько жизней он купил свою. Потом угодливая подготовка «академического дела», то есть разгром русской, главным образом исторической, науки, когда судьба ученых была решена в застенках ГПУ. И, наконец, мерзейший «процесс меньшевиков», когда недавние партийцы клялись и кланялись, выдавая сами себя и друг друга. Все это усиливало только чувство бездонной пустоты, в которой тонула все русская интеллигенция. Чем больше смертей, чем больше каторжных приговоров, тем равнодушней становились все кругом. Гибли уже не отдельные люди, погибал весь класс. Террор разрастался в общую катастрофу, поглощавшую личности, сметавшую все на своем пути, как стихийное бедствие. До сих пор, в течение всех революционных лет, для интеллигенции смысл жизни был в работе, чем больше дезорганизации вносила революция, тем напряженней становился труд, чтобы, несмотря на отчаянную, гибельную политику, спасти что только можно в несчастной стране. Теперь все это становилось непосильным. Ответом на 13 лет упорного труда в самых тяжких условиях был слепой, безжалостный террор.
3. Новый лагерный режим
Записки «вредителя». Часть III. Концлагерь. 3. Новый лагерный режим
Весной 1930 года, в самый разгар безудержного террора, в лагерях ГПУ внезапно резко изменили лагерный режим. Причин этого перелома никто не знал. За счет «либеральных» веяний в ГПУ этого нельзя было отнести, так как ГПУ в это время взяло курс на усиление террора на воле. Тем не менее весна 1930 года стала гранью двух лагерных режимов. Началось с того, что в Соловецкий лагерь из Москвы была послана специальная комиссия, которая объявила, что уничтожение заключенных, столько лет систематически производившееся в лагерях, есть результат самоуправства лагерных начальников из числа заключенных. Об этом «самоуправстве» ГПК якобы только что узнало и, дав комиссии самые широкие полномочия, поручило ей восстановить справедливость. «Обследование» должно было вскрыть потрясающую картину истязаний, глумления, садизма, неисчислимой гибели человеческих жизней. Все это, конечно, не было тайной для ГПУ, и оно не намеревалось на этом задерживаться: около пятидесяти надзирателей, охраны и другого начальства, набранного из числа заключенных же, особенно рьяно выполнявших директиву об уничтожении заключенных, были немедленно расстреляны. В их число попал прославившийся своей чудовищной жестокостью Курилка с Попова острова и кое-какие другие знаменитости. Некоторые из вольнонаемных гепеустов получили переводы в другие лагеря, но многие из палачей остались на своих местах. Так, например, Борисов, жуткий садист, на совести которого лежит не одна сотня замученных, еще в 1931–1932 годах был начальником административного отдела Соловецкого лагеря.
«Шнелльботы». Германские торпедные катера Второй мировой войны
Морозов, М. Э.: М., АОЗТ редакция журнала «Моделист-конструктор», 1999
Британский историк Питер Смит, известный своими исследованиями боевых действий в Ла-Манше и южной части Северного моря, написал о «шнелльботах», что «к концу войны они оставались единственной силой, не подчинившейся британскому господству на море». Не оставляет сомнения, что в лице «шнелльбота» немецким конструкторам удалось создать отличный боевой корабль. Как ни странно, этому способствовал отказ от высоких скоростных показателей, и, как следствие, возможность оснастить катера дизельными двигателями. Такое решение положительно сказалось на улучшении живучести «москитов». Ни один из них не погиб от случайного возгорания, что нередко происходило в английском и американском флотах. Увеличенное водоизмещение позволило сделать конструкцию катеров весьма устойчивой к боевым повреждениям. Скользящий таранный удар эсминца, подрыв на мине или попадание 2-3 снарядов калибра свыше 100-мм не приводили, как правило, к неизбежной гибели катера (например, 15 марта 1942 года S-105 пришел своим ходом в базу, получив около 80 пробоин от осколков, пуль и снарядов малокалиберных пушек), хотя часто «шнелльботы» приходилось уничтожать из-за условий тактической обстановки. Еще одной особенностью, резко выделявшей «шнелльботы» из ряда торпедных катеров других стран, стала огромная по тем временам дальность плавания - до 800-900 миль 30-узловым ходом (М. Уитли в своей работе «Deutsche Seestreitkraefte 1939-1945» называет даже большую цифру-870 миль 39-узловым ходом, во что, однако, трудно поверить). Фактически германское командование даже не могло ее полностью реализовать из-за большого риска использовать катера в светлое время суток, особенно со второй половины войны. Значительный радиус действия, несвойственные катерам того времени вытянутые круглоскулые обводы и внушительные размеры, по мнению многих, ставили германские торпедные катера в один ряд с миноносцами. С этим можно согласиться с той лишь оговоркой, что всетаки «шнелльботы» оставались торпедными, а не торпедно-артиллерийскими кораблями. Спектр решаемых ими задач был намного уже, чем у миноносцев Второй мировой войны. Проводя аналогию с современной классификацией «ракетный катер» - «малый ракетный корабль», «шнелльботы» правильнее считать малыми торпедными кораблями. Удачной оказалась и конструкция корпуса. Полубак со встроенными торпедными аппаратами улучшал мореходные качества - «шнелльботы» сохраняли возможность использовать оружие при волнении до 4-5 баллов, а малая высота борта и рубки весьма существенно уменьшали силуэт. В проведенных англичанами после войны сравнительных испытаниях германских и британских катеров выяснилось, что в ночных условиях «немец» визуально замечал противника раньше. Большие нарекания вызывало оружие самообороны - артиллерия. Не имея возможности строить параллельно с торпедными катерами их артиллерийские аналоги, как это делали англичане, немцы с конца 1941 года начали проигрывать «москитам» противника. Позднейшие попытки усилить огневую мощь «шнелльботов» до некоторой степени сократили это отставание, но полностью ликвидировать его не удалось. По части оснащения техническими средствами обнаружения германские катера также серьезно отставали от своих противников. За всю войну они так и не получили более-менее удовлетворительного малогабаритного радара. С появлением станции радиотехнической разведки «Наксос» немцы лишили врага преимущества внезапности, однако не решили проблему обнаружения целей. Таким образом, несмотря на определенные недостатки, в целом германские торпедные катера не только соответствовали предъявляемым требованиям, но и по праву считались одними из лучших представителей своего класса времен Второй мировой войны. Морская коллекция.
Таблица 4. Торпедное, артиллерийское, минное и стрелковое вооружение подводных лодок - 3
Короли подплава в море червонных валетов. Приложение. Таблица 4. Торпедное, артиллерийское, минное и стрелковое вооружение подводных лодок: Мины заграждения
Мины заграждения Тип мины Способ постановки Наибольшая глубина моря, м Способ установки на заданное углубление Тип взрывчатого вещества и вес заряда, кг Взрыватель Примечание ПЛ-100. С нулевой плавучестью при нахождении в заполненной трубе-магазине, якорная Выталкиванием из трубы-магазина транспортером Не более 130 Автоматический всплывающей с грунта мины, с гидростатическим стопором Тротил, 100 Ударно-механический с капсюльным запалом Вооружался зп «Ёрш». Сконструирована на основе мины обр. 1912 г. ЭП-36. Подлодочная, противокорабельная, контактная, якорная Сбрасыванием из минно-балластных цистерн Не более 155 Петлевым способом при всплытии с грунта Тротил, 300 Гальвано-ударный с 5 колпаками и удлинителями Вооружались зп т. «К» ПЛТ Подлодочная, трубная, противокорабельная, контактная, якорная Выталкиванием из трубы-магазина подводной лодки транспортером Не более 130 Автоматический всплывающей с грунта мины, с гидростатическим стопором Тротил, 230 Ударно-механический инерционного действия Вооружались зп т. «Л» T-IV. Якорная, британская Сбрасыванием вниз из вертикальных шахт Не более 150 Тротил, 233 Ударно-механический Вооружались зп т. «Калев» [404]
Middle Paleolithic
Middle Paleolithic : from 300 000 to 50 000 years before present
Middle Paleolithic : from 300 000 to 50 000 years before present.
Часть 3
Побег из ГУЛАГа. Часть 3
Chapter XVI
The voyage of the Beagle. Chapter XVI. Northern Chile and Peru
Coast-road to Coquimbo Great Loads carried by the Miners Coquimbo Earthquake Step-formed Terrace Absence of recent Deposits Contemporaneousness of the Tertiary Formations Excursion up the Valley Road to Guasco Deserts Valley of Copiapo Rain and Earthquakes Hydrophobia The Despoblado Indian Ruins Probable Change of Climate River-bed arched by an Earthquake Cold Gales of Wind Noises from a Hill Iquique Salt Alluvium Nitrate of Soda Lima Unhealthy Country Ruins of Callao, overthrown by an Earthquake Recent Subsidence Elevated Shells on San Lorenzo, their decomposition Plain with embedded Shells and fragments of Pottery Antiquity of the Indian Race APRIL 27th.—I set out on a journey to Coquimbo, and thence through Guasco to Copiapo, where Captain Fitz Roy kindly offered to pick me up in the Beagle. The distance in a straight line along the shore northward is only 420 miles; but my mode of travelling made it a very long journey. I bought four horses and two mules, the latter carrying the luggage on alternate days. The six animals together only cost the value of twenty-five pounds sterling, and at Copiapo I sold them again for twenty-three. We travelled in the same independent manner as before, cooking our own meals, and sleeping in the open air. As we rode towards the Vino del Mar, I took a farewell view of Valparaiso, and admired its picturesque appearance. For geological purposes I made a detour from the high road to the foot of the Bell of Quillota.
XI. Передача
Побег из ГУЛАГа. Часть 1. XI. Передача
Среди пустых, тяжелых дней, служебных притеснений, угнетающей борьбы за кусок хлеба, за полено дров, за каждый день и шаг существования, тяжкого для всех и непосильного, когда семья разрушена, остается один настоящий день — день передачи. Перемена чистого белья и точное количество перечисленных в списке продуктов, — вот все, в чем она заключается. Ни слова привета, никакой вести о том хотя бы, что все живы и здоровы, — ничего. Но в тюрьме этот пакет, где все говорит о доме, — единственная связь с жизнью; на воле — это единственное, что делаешь со смыслом, с сознанием действительной пользы. Все заключенные и все их жены, матери и дети начинают жить волнующими приготовлениями, ждать этого дня, как встречи. Подумать со стороны — как все это просто: собрал белье, еду и передал пакет. На деле же — совсем, совсем не так. Первая задача — достать продукты: мясо, яйца, масло, яблоки, сухие фрукты, соленые огурцы, табак, чай, сахар. Все это имеется только в магазинах ГПУ, в кооперативах же, доступных рядовым гражданам, почти никогда не бывает, а если когда-нибудь и выдается, то редко и в ничтожном количестве, тогда как для передачи перечисленные продукты нужно иметь каждую неделю. Дома советский гражданин питается картошкой, сдабривая ее селедкой, луком и случайными продуктами, которые иногда завозят в город, собрать же для передачи редкостные деликатесы — задача вроде той, что задается ведьмами в сказках. Мы все пропали бы, если бы не жалкие, грязные рынки, на которых советская власть вынуждена пока терпеть мелких торговцев, часто помогающих продавцам подворовывать из кооперативов.
476 - 718
From 476 to 718
Initial period of Early Middle Ages. From the end of the Western Roman Empire in 476 to the beginning of Charles Martel's rule in 718.
1. «Добро пожаловать»
Записки «вредителя». Часть III. Концлагерь. 1. «Добро пожаловать»
Попов остров, куда нас наконец привезли, не совсем остров. Отделен он от материка только «обсушкой» — низким местом, затопляемым морем два раза в сутки во время прилива. В отлив он соединяется с сушей труднопроходимым болотом. Когда-то он был покрыт лесом, теперь там торчат только отдельные кривые деревья, стелется полярная березка, и моховые болота чередуются с выходами огромных, выглаженных льдами гранитов. На Поповом острове — огромный лесопильный завод, морская пристань, куда приходят иностранные пароходы за советским лесом, а в двух-трех километрах от нее два распределительных пункта Соловецкого концлагеря — «Мореплав» и «Кок». Нас выгрузили и погнали в «Мореплав». Шли мы по грязной, тяжелой дороге, по болоту, по талому снегу. Мы еще хуже держались на ногах, чем нас гнали из «Крестов», вещи валились из рук, но нас также окружили конвойными, также, нет, хуже — понукали грубыми окриками и бранью. Протащившись километра два, мы увидели деревянные вышки, часовых, заграждение из колючей проволоки и огромные ворота. У ворот «за проволокой» был дощатый барак, где находится канцелярия коменданта и караульное помещение. За этими воротами начиналась каторга. — Посмотрите вверх, — дернул меня за рукав мой сосед. Над воротами была арка, убранная еловыми ветками. Над ней два плаката: «Да здравствует 1 Мая, праздник трудящихся всего мира!» и «Добро пожаловать!» Я не мог удержаться от смеха. Смеялись все, кто поднимал голову и видел плакаты.
Глава 12
Сквозь ад русской революции. Воспоминания гардемарина. 1914–1919. Глава 12
Мы с Игорем прибыли в Петроград в августе. Поражение армии на фронте и безуспешное восстание большевиков уже ушли в историю. Злополучные действия генерала Корнилова еще предстояли. Никто не знал, что делать и чего ожидать. После того как мы подышали свежим воздухом провинции, нас тошнило от затхлого духа деградирующего Петрограда. По сравнению с размеренностью деревенской жизни суета и непредсказуемость городской обстановки казались нереальными. Первое соприкосновение с городом вызвало ощущение, будто мы играем роль зубцов в шестеренках, которые больше не вращаются. Но дурные предчувствия оставили нас, как только мы получили четкие инструкции. В училище двенадцати курсантам, включая Игоря и меня, – всем однокурсникам – было приказано следовать в Севастополь для отправки в запоздавшее летнее плавание. Каждый из нас сознавал, что цивилизованное общество полетело вверх тормашками. Мы были свидетелями смуты и понимали, что она ведет общество к гибели. Однако никто из нас не представлял себе степень деградации страны до тех пор, пока мы не проехали полторы тысячи миль по стране из Петрограда к берегам Черного моря. Единственное, что сделало это передвижение возможным, – это то, что нас было двенадцать человек, одетых в одинаковую форму, согласно мыслящих и действующих. Подвижной состав железной дороги находился в плачевном состоянии, обслуживание не отвечало никаким нормам. Наш крымский экспресс опоздал на четыре часа, и, когда прибыл на вокзал, на платформе скопились толпы пассажиров, которых было гораздо больше, чем мог вместить любой поезд.