История создания
Несмотря на заметные успехи торпедных катеров в годы Первой мировой войны, военно-морские теоретики межвоенного периода характеризовали их как прибрежное оружие слабой обороняющейся стороны. Для этого имелись свои основания. Знаменитые британские 55-футовые катера Торникрофта в отношении надежности и пожаровзрывобезопасности были весьма несовершенны. В 1920-х годах большинство стран мира (за исключением, разве что, СССР и Италии) либо прекратили разработки в данной области вооружения, либо вообще их не начинали.
По-иному обстояло дело в постверсальской Германии. Жесткие ограничения по количеству кораблей всех типов, в том числе и торпедных, заставили немцев искать выход из положения. Относительно класса торпедных катеров в тексте Версальского договора ничего не говорилось - они не были ни запрещены, ни разрешены. Создание москитного флота вполне соответствовало бы оборонительной направленности германской военно-морской доктрины того времени, видевшей главным противником Рейха Францию и союзную с ней Польшу. Тем не менее, адмиралы Веймарской республики решили действовать осторожно. Первыми шагами стали приобретение в 1923 году трех старых катеров торпедных кайзерсмарине (LM-20, LM-22, LM-23) и организация так называемой «ганзейской школы яхтсменов» и «германского спортивного общества открытого моря». Под этими ширмами скрывались курсы технических специалистов, а спустя год при них создали небольшие конструкторские бюро. Уже к 1926 году «школа яхтсменов» имела в строю восемь катеров (все старой постройки), личный состав которых посвящал много времени отработке тактики ночных торпедных ударов (хотя сами аппараты в то время на катерах отсутствовали).
К концу десятилетия были выработаны основные тактико-технические требования к проектам новых катеров. Основные из них - носовое расположение двух трубных торпедных аппаратов, 40-узловая скорость и низкий силуэт. На относительно низкие скоростные требования к немецким «москитам», по сравнению со строившимися в других странах реданными торпедными катерами, вероятно, оказала влияние германская морская доктрина. В соответствии с ее положениями основной задачей торпедных кораблей было нанесение ударов по превосходящим силам противника в темное время суток. В ночных действиях, основанных на внезапности, скорость отступала на второй план, в отличие, к примеру, от советской концепции «комбинированного удара», считавшей наиболее приоритетными именно скоростные данные, требовавшиеся для проведения дневных ударов по кораблям противника на минно-артиллерийских позициях.
Построенные на конкурсной основе различными германскими фирмами первые экспериментальные «торпедоносцы» - улучшенные проекты Торникрофта - оказались неудачными. Военных не удовлетворяла то скорость, то прочность, то мореходность, то все одновременно. Был необходим кардинально новый проект.
Первый катер, заинтересовавший морское ведомство, фирма Ф. Люрссена представила на испытания в 1929 году. Прототипом для него послужил катер «Люси 1», созданный в конце Первой мировой войны. Конструкторы пошли на создание водоизмещающего круглоскулого катера с малой килеватостью и увеличенным до 51,5 т водоизмещением. Умеренные требования к скорости позволили им отказаться от целого ряда сомнительных «новаций» - таких как редан, дюралевый корпус и желобные торпедные аппараты. «Торпедоносец» оснащался тремя бензомоторами «Даймлер-Бенц» по 900 л. с. и одним 100-сильным мотором экономического хода. Хотя на испытаниях ему удалось достичь скорости всего 34,2 узла, мореходность и дальность плавания оказались вполне приемлемыми. Вооружение составляли два носовых торпедных аппарата (первоначально 500-мм, затем 533-мм) с двумя запасными торпедами и зенитный пулемет, замененный вскоре на 20-мм автоматическую пушку. Вступив в 1930 году в строй рейхсмарине, он с интервалом в год трижды менял свое обозначение: сначала UZ(S)-16, затем W-1 и наконец, S-1 (Schnellboot - быстроходный катер). Именно ему суждено было стать родоначальником семейства «шнелльботов».
Заказанные спустя год S-2, S-3 и S-4 имели практически те же характеристики (за исключением моторов - суммарную мощность последних довели до 3300 л. с.). Тем не менее, существенного увеличения скорости это не дало. На скоростях, близких к максимальной, нос катера выходил из воды, происходил замыв бортов, и возникало сильное брызговое сопротивление. Возможные 36,5 узла удавалось достичь лишь с использованием так называемого «эффекта Люрссена», который заключался в установке малых дополнительных рулей в потоках воды, движущихся от каждого винта (для центрального винта использовался главный руль, установленный в нейтральное положение). Эксперименты выявили, что оптимальным положением являлся разворот каждого из вспомогательных рулей на 15 - 18° в сторону борта относительно нормали. Прирост скорости в таком случае мог составлять до двух узлов, и в дальнейшем вспомогательные рули стали неотъемлемой частью конструкции «шнелльботов» вплоть до конца войны.
Применение бензиновых моторов на военных кораблях немцы считали нежелательной, но вынужденной мерой, и поэтому, как только наметился прогресс в создании легких и компактных дизелей, последовал заказ на катер S-6. Как ни старались конструкторы облегчить вес конструкции, установка трех 1320-сильных двигателей фирмы MAN автоматически подняла максимальное водоизмещение судна до 85 т. Скорость, по сравнению с предыдущим проектом, снизилась и составила лишь 32 узла (без применения «эффекта Люрссена»). Разочарованные моряки уже всерьез подумывали о возвращении к бензомоторам, и лишь личное вмешательство главкома адмирала Редера спасло положение.
После отработки оптимальных обводов корпуса (в носовой части ему были приданы остроскулые обводы, которые дальше переходили почти в плоское днище) и формы винтов была заказана серия из семи дизельных катеров: три из них (S-7 -S-9) сохранили двигатели MAN, а четыре (S-10 - S-13) получили по три дизеля МВ-502 «Даймлер-Бенц» почти такой же мощности. Все «шнелльботы» вступили в строй в 1934- 1935 годах. Пока катера строились, стендовые испытания позволили выявить отличительные черты дизелей фирмконкурентов. Более легкий и компактный MAN оказался и более капризным. Моряков насторожили его высокие температурные параметры, сильный шум, размеры выхлопного облака. «Даймлер-Бенц» не страдал этими недостатками, однако требовал больших размеров моторного отсека, и оснащенные этими моторами катера были на 6 т тяжелее (92 вместо 86), а их скорость - на 1,5 узла меньше (35 вместо 36,5).
Надеясь на то что фирма MAN сумеет довести свои дизели, руководство кригсмарине заказало в 1934-1935 годах новую серию катеров (S-14 - S-17) с тремя моторами мощностью по 2050 л.с. Особенностью новых «шнелльботов» стало увеличение запасов топлива с 7-7,5 до 13 т, поскольку военные выдвинули требование довести дальность плавания до 900-1000 миль 20-узловым ходом. При расчете принималось во внимание, что катера должны были покрывать расстояние от базы на острове Боркум до французского порта Булонь или от Свинемюнде до Данцигской бухты.
Довести «мановские» дизели так и не удалось, поэтому, когда в конце 1936 года настала очередь заказывать новые катера, выбор пал на проект с моторами «Даймлер-Бенц». Инженеры этой фирмы смогли разработать новый дизель МВ-501 мощностью в 2000 л.с. Вступившие в строй в июле и октябре 1938 года S-18 и S-19, наконецто, полностью устроили заказчиков и были рекомендованы к серийному производству.
Несмотря на очевидное приближение новой мировой войны, развертывание германского москитного флота происходило крайне медленно: в 1937 году было заказано шесть, а в 1938-м - двенадцать единиц{ * }. В начатой в 1938 году постройкой серии S-26 были внесены последние крупные изменения в конструкцию «шнелльботов». Так, появился полубак между торпедными аппаратами и рубкой. Это повышало мореходные качества катеров и предохраняло торпедные трубы от попадания воды, к тому же стало возможно разместить второе 20-мм орудие в люковой турели за форштевнем. Из всех катеров, заказанных до сентября 1939 года, в строй успели вступить только четыре единицы. Основной причиной стала нехватка дизелей МВ-501.
С началом Второй мировой войны германское военно-морское руководство попыталось максимально быстро пополнить ряды своего москитного флота. Кроме фирмы «Люрссен», к их строительству приступила верфь «Шлиштинг» в Травермюнде. Всего до конца 1939 года были размещены заказы на 24 крупных катера с моторами МВ-501 и 8 малых с МВ-502. Однако немцам пришлось столкнуться с непредвиденными обстоятельствами. Заводы фирмы «Даймлер-Бенц» были завалены заказами люфтваффе, а выделенный для производства «морских» дизелей завод в Штутгарте не имел в достаточном количестве оборудования для изготовления длинных и сложных коленчатых валов. Так, за четыре последних месяца 1939 года было выпущено 5, а в 1940 году - всего 33 дизеля. За то же время в строй вошло 9 новых катеров серий S-26 и S-38. Нетрудно догадаться, что проблема обеспечения запасными моторами стояла у немцев достаточно остро, а соображения экономии моторесурса сильно сказывались на методах ведения боевых действий - через 400 часов работы моторам следовало пройти капитальный ремонт, который занимал восемь недель.
В 1940 году последовал заказ на 29 катеров, в следующем - еще на 40. Тем временем положение с производством дизелей не улучшалось. В своем докладе, сделанном в декабре 1941 года, командующий миноносцами капитан цур зее Бютов докладывал начальству, что из-за отсутствия моторов 4 «шнелльбота» не могут выйти из ремонта с июня. Справиться с ситуацией удалось лишь к концу 1942 года, когда темпы выпуска двигателей достигли 18 единиц в месяц. Тогда же, чтобы создать запас резервных моторов, командование кригсмарине ограничилось заказом всего 16 катеров.
В январе 1943 года новый командующий флотом адмирал Дёниц пришел к справедливому выводу, что «шнелльботы» являются единственным классом надводных кораблей кригсмарине, продолжающим вести активную борьбу с врагами рейха на море. Принятая в 1943 году программа строительства флота на ближайшие пять лет предусматривала ввод в строй девяти торпедных катеров ежемесячно, или 108 единиц в год. Уже в первом полугодии были выданы заказы еще на 60 «шнелльботов», а сделанные в декабре заказы на 1944 год представляли собой огромную цифру - 279 «торпедоносцев» (правда, заказ на 114 из них позже был аннулирован). В помощь фирмам «Люрссен» и «Шлиштинг» с конца 1943 года придавался так называемый «Вагоностроительный завод» в Данциге, которому предстояло в кратчайшее время освоить производство катеров с моторами МВ-518. Показателя «девять в месяц» удалось добиться лишь единожды - в августе 1944 года. Вместе с тем, выпуск «шнелльботов» значительно превышал потери, и до лета 1944-го их количество росло.
Недовыполнение плана по вводу в строй торпедных катеров объяснялось не только бомбардировками заводов союзной авиацией. Этому способствовал и сам Дёниц, не выделявший достаточного количества людей для укомплектования москитного флота - основную часть пополнений поглощал флот подводный. Нехватка обученных экипажей заставляла с середины 1943 года держать значительное число исправных катеров в учебных подразделениях и в резерве. На 1 ноября того же года количество «шнелльботов» вне боевых флотилий составляло 22 единицы при общей списочной численности в 91, а на 1 июня 1944 года - 45 из 111. Определенным выходом в этой ситуации стала продажа части катеров союзникам. Согласно принятому в середине 1944 года решению, по четыре «шнелльбота» должны были влиться в состав флотов Финляндии и Румынии, но почти одновременная капитуляция обоих гитлеровских сателлитов перечеркнула планы. В годы войны лишь Испании удалось получить шесть «люрссенов», проданных ей летом 1943-го.
Тактико-Технические Элементы Германских торпедных катеров постройки 1930-1945 гг.
[ Открыть таблицу в новом окне ]
| S-1 | S-2 - S-5 | S-6 - S-9 | S-10 - S-13 | S-14 - S-17 | S-18 - S-25 | S-30 - S-37, S-54 - S-61 | S-26 - S-29, S-38 - S-53, S-62 - S-138 | S-139 - S-150, S-167 - S-169, S-171 - S-227 | S-170, S-228, S-301, S-307 | S-701 - S-709 | |
| Год вступления в строй | 1930 | 1932 | 1933-1935 | 1935 | 1937-1939 | 1938-1939 | 1939-1941 | 1940-1943 | 1943—1945 | 1944-1945 | 1944-1945 |
| Водоизмещение стандартное/полное, т | 39,8/51,6 | 46,5/58 | 75,8/86 | 75,6/92 | 92,5/105,4 | 92,5/112 | 78,9/100; Для S-54 - S-61: 82/102 | 92,5/112 | 100/117; c S-171: 105/122; с S-219: 107/124 | 99/121 | 99/121 |
| Длина, м | 26,85 | 27,94 | 32,36 | 32,36 | 34,62 | 34,62 | 32,76 | 34,94 | 34,94(?) | 34,94(7) | 34,94(?) |
| Ширина, м | 4,37 | 4,46 | 5,06 | 5,06 | 5,26 | 5,26 | 5,06 | 5,28 | 5,28 | 5,28 | 5,28 |
| Осадка, м | 1,40 | 1,45 | 1,36 | 1,42 | 1,67 | 1,67 | 1,47 | 1,67 | 1,67 | 1,67 | 1,67 |
| Тип главных двигателей, общая мощность, л.с. | Бенз. DB BFz 2700 | Бенз. DB BFz 3000 | Диз. MAN L7 Zu 19/30 3960 | Диз. DB МВ-502 3960 | Диз. MAN L11 Zu 19/30 6150 | Диз. DB МВ-501 6000 | Диз. DB МВ-502 3960 | Диз. DB МВ-501 6000 | Диз. DB МВ-511 7500 | Диз. DB МВ-518 9000 | Диз. DB МВ-511 7500 |
| Скорость, узл. | 34,2 | 33,8 | 32 | 36,5 | 35 | 39,8 | 36 | 39 | 41 | 43,6 | 41 |
| Дальность плавания, миль/узл. | 350/30 | 582/20 | 600/30 | 600/30 | 500/32 | 700/35 | 800/30 | 700/35 | 700/35 | 780/35 | 700/35 |
| Запас топлива, т | 7,1 | 7,5 | 10,5 | 10,5 | 13,3 | 13,3 | 13,3 | 13,5 | 13,3 | 15,7 | 13,5 |
| Проектное вооружение | 2 ТА, 1 - 20-мм | 2 ТА, 1 - 20-мм | 2 ТА, 1 - 20-мм | 2 ТА, 1 - 20-мм | 2 ТА, 1 - 20-мм | 2 ТА, 1 - 20-мм | 2 ТА, 1 - 20-мм | 2 ТА, 2 - 20-мм | 2 ТА, 2 - 20-мм; c S-171: 2-30-мм; с S-219: 6 - 30-мм | 2 ТА, 6 - 30-мм | 4 ТА, 6 - 30-мм |
| Экипаж (офицеров), чел. | 12(1) | 12-14(1) | 12(1) | 18-23(1) | 24-30(1) | 20-23(1) | 24-30(1) | 24(1) или 31(2) | 24(1) или 31(2) | 24(1) или 31(2) | 24(1) или 31(2) |
Примечания:
1. Количество моторов на всех катерах - 3, калибр торпедных аппаратов - 533 мм.
2. Все катера построены фирмой «Люрссен», за исключением: S-109 - S-133, S-187 - S-194, S-219 - S-228 (верфь Шлихтинг); S-709 (Вагоностроительный завод в Данциге).
{ * } В конце 1936 - начале 1937 года шесть первых «шнелльботов» были проданы флоту испанских националистов. Кроме того, в довоенный период на верфях фирмы - «Люрссен» было построено тринадцать катеров для зарубежных флотов: три - для Китая (1936-1937 гг.), восемь - для Югославии (1936-1938 гг.) и два - для Болгарии (1939 г.; еще два болгарских катера на начало войны находились в постройке). Экспортные «шнелльботы» являлись не чем иным, как модификацией проекта S-2. Любопытно отметить, что югославские катера оснащались бензомоторами и итальянским вооружением, а «болгары» - дизелями и немецким оружием. Захваченные итальянцами шесть югославских «люрссенов» явились прародителями крупной серии торпедных катеров MS.
I. Рождение сына
Побег из ГУЛАГа. Часть 1. I. Рождение сына
Мой сын родился в теплый сентябрьский день. Мягко светило солнце, сад шуршал желтыми и красными листьями; небо было синее; все как полагается в хорошую осень. А в это время шел первый год большевиков: разруха охватывала всю жизнь; надвигался голод. Все только и говорили о нем, но никто еще не понимал, как это может быть страшно. Революция меня, вообще говоря, не пугала: я выросла в профессорской, очень либеральной семье и была уверена в том, что революция должна создать настоящую свободу мысли и деятельности, что же касается материальных затруднений, их можно перетерпеть. Не может быть, думалось мне, чтобы при любых условиях муж и я, культурные и трудоспособные, не заработали на жизнь. Но первое ощущение, с которым я проснулась на другой день после рождения сына, был голод. Мне было даже стыдно — так это ощущение было надоедливо и неотступно. Денег едва хватило, чтобы расплатиться с докторшей. Весь мой расчет был на довольно крупную сумму, которую я должна была получить с издательства, но оно тянуло выплату, было неожиданно ликвидировано, и я осталась без заработанных денег. Муж взял вторую службу, я должна была вернуться к своей педагогической работе, но при том, как росли цены на рынке, этого заработка нам не могло хватить и на полмесяца. Меня кормили чем могли, но этого было так мало — ужас! Я не смела признаться даже самой себе, как меня мучил голод, особенно после того, как покормишь сына. Голова кружилась, спина болела, слабость охватывала такая, что, кажется, не знаешь, что отдала бы, чтобы съесть чего-нибудь настоящего, питательного.
Глава XI
Путешествие натуралиста вокруг света на корабле «Бигль». Глава XI. Магелланов пролив. Климат южных берегов
Магелланов пролив Бухта Голода Восхождение на гору Тарн Леса Съедобный гриб Фауна Громадная морская водоросль Прощание с Огненной Землей Климат Плодовые деревья и естественные произведения южных берегов Высота снеговой линии на Кордильерах Спуск ледников к морю Образование айсбергов Перенос валунов Климат и естественные произведения антарктических островов Сохранность замерзших трупов Краткое резюме В конце мая 1834 г. мы вторично вошли с востока в Магелланов пролив. Местность по обеим сторонам этой части пролива представляла собой почти гладкие равнины, похожие на патагонские. Мыс Негро, расположенный почти сразу же после начала второго сужения пролива, можно считать пунктом, начиная с которого страна приобретает черты, характерные для Огненной Земли. На восточном побережье к югу от пролива пересеченная, носящая характер парка местность объединяет подобным же образом эти две страны, почти во всех отношениях противоположные одна другой. Такая перемена ландшафта на расстоянии каких-нибудь двадцати миль и в самом деле удивительна. Если же взять расстояние несколько большее, например, между бухтой Голода и заливом Грегори, т. е. около 60 миль, то отличие будет еще разительнее. В бухте Голода мы видим округленные горы, скрытые непроходимыми лесами, которые напоены влагой дождей, приносимых никогда не прекращающимися штормовыми ветрами, тогда как в районе мыса Грегори мы находим безоблачное синее небо над сухими и бесплодными равнинами.
Глава VII
Путешествие натуралиста вокруг света на корабле «Бигль». Глава VII. От Буэнос-Айреса до Санта-Фе
Поездка в Санта-Фе Заросли чертополоха Нравы вискаши Маленькая сова Соленые ручьи Плоские равнины Мастодонт Санта-Фе Перемена ландшафта Геология Зуб вымершей лошади Связь между ископаемыми и современными четвероногими Северной и Южной Америки Последствия великой засухи Парана Повадки ягуара Ножеклюв Зимородок, попугай и ножехвост Революция Буэнос-Айрес Состояние управления 27 сентября. — Вечером я выехал в Санта-Фе, который расположен на берегу Параны, на расстоянии около 300 английских миль от Буэнос-Айреса. Дороги в окрестностях Буэнос-Айреса после дождей были в очень плохом состоянии. Я не мог себе представить, чтобы здесь мог пробраться запряженный волами фургон; и в самом деле, фургоны двигались со скоростью не больше мили в час, а впереди шел человек, высматривавший, где бы лучше проехать. Волы были совершенно измучены; было бы большой ошибкой предполагать, что с улучшением дорог и ускорением передвижения соответственно возрастают и страдания животных. Мы обогнали обоз из фургонов и стадо скота, державшие путь в Мендосу. Расстояние туда составляет около 580 географических миль, а путешествие совершается обыкновенно за 50 дней. Фургоны очень длинные, узкие и крыты тростником; у них только два колеса, диаметр которых в иных случаях доходит до 10 футов. Каждый из фургонов тащат шесть волов, которых подгоняют остроконечной палкой длиной не менее 20 футов, подвешенной под крышей; для коренных волов употребляют палку покороче, а промежуточную пару подгоняют острым выступом, отходящим под прямым углом от середины длинной палки.
Глава 1. Подводники Балтики в Гражданской войне (1917-1920 гг.) [11]
Короли подплава в море червонных валетов. Часть I. Советский подплав в период Гражданской войны (1918–1920 гг.). Глава 1. Подводники Балтики в Гражданской войне (1917-1920 гг.)
Гражданская война в России началась не сразу. Ее начало и развитие обусловил целый ряд событий. 25 октября{1} 1917 г. в Петрограде был совершен вооруженный захват власти (переворот). Верховная власть перешла к радикальному крылу российских социал-демократов — большевикам. Наступила эра беззакония, свойственного революционным периодам любого толка. В стране появились первые признаки гражданской войны в условиях вялотекущей мировой войны. Характеризуя общую обстановку в стране и во флоте в частности, командующий под брейд-вымпелом дивизией подводных лодок Балтийского моря капитан 2 ранга В. Ф. Дудкин докладывал в своем рапорте от 19 ноября 1917 г. командующему Балтийским флотом контр-адмиралу А. В. Развозову: «Несомненно, что Россия идет сейчас быстрыми шагами к окончанию войны и мир с Германией будет заключен не дальше весны, ибо вся страна фактически воевать больше не может и никакие речи видных политических деятелей не в состоянии изменить твердо сложившегося мировоззрения народа, армии и флота. Цель войны в массах утеряна, у всех погасла надежда на боевой успех и военный дух в стране не существует. Это отражается реально на всей жизни страны. Заводская техника и качество ремонта подлодок падают с каждым днем. [12] Старая опытная команда лодок постепенно уходит на берег, и качество личного состава заметно понижается». «Анализ момента», данный простым русским офицером флота буквально в двух словах, сделал бы честь любому политику того времени, оцени он сложившуюся обстановку подобным образом.
Годы решений
Освальд Шпенглер : Годы решений / Пер. с нем. В. В. Афанасьева; Общая редакция А.В. Михайловского.- М.: СКИМЕНЪ, 2006.- 240с.- (Серия «В поисках утраченного»)
Введение Едва ли кто-то так же страстно, как я, ждал свершения национального переворота этого года (1933). Уже с первых дней я ненавидел грязную революцию 1918 года как измену неполноценной части нашего народа по отношению к другой его части - сильной, нерастраченной, воскресшей в 1914 году, которая могла и хотела иметь будущее. Все, что я написал после этого о политике, было направлено против сил, окопавшихся с помощью наших врагов на вершине нашей нищеты и несчастий для того, чтобы лишить нас будущего. Каждая строка должна была способствовать их падению, и я надеюсь, что так оно и произошло. Что-то должно было наступить в какой-либо форме для того, чтобы освободить глубочайшие инстинкты нашей крови от этого давления, если уж нам выпало участвовать в грядущих решениях мировой истории, а не быть лишь ее жертвами. Большая игра мировой политики еще не завершена. Самые высокие ставки еще не сделаны. Для любого живущего народа речь идет о его величии или уничтожении. Но события этого года дают нам надежду на то, что этот вопрос для нас еще не решен, что мы когда-нибудь вновь - как во времена Бисмарка - станем субъектом, а не только объектом истории. Мы живем в титанические десятилетия. Титанические - значит страшные и несчастные. Величие и счастье не пара, и у нас нет выбора. Никто из ныне живущих где-либо в этом мире не станет счастливым, но многие смогут по собственной воле пройти путь своей жизни в величии или ничтожестве. Однако тот, кто ищет только комфорта, не заслуживает права присутствовать при этом. Часто тот, кто действует, видит недалеко. Он движется без осознания подлинной цели.
Средиземноморский театр
«Шнелльботы». Германские торпедные катера Второй мировой войны. «Шнелльботы» на войне. Средиземноморский театр
В конце 1941 года кригсмарине открыло для себя новый театр военных действий - Средиземное море. Союзный итальянский флот, несмотря на численное превосходство и выгодное расположение баз, к этому времени полностью утратил стратегическую инициативу. Линии снабжения Африканского корпуса находились под постоянными ударами британских ВМС. Главной силой в планируемом контрударе должны были стать авиация и подводные лодки, однако командование кригсмарине сочло необходимым развернуть здесь и торпедные катера, которые было возможно перевести по французской речной системе. Особенность переброски заключалась в том, что минимальная ширина каналов составляла чуть больше 5 м, а это автоматически вычеркивало из списков стандартные катера серий S-26 и S-38. Меньшие размеры имели лишь «шнелльботы» типа S-30, которыми была укомплектована 3-я флотилия. Ее первая группа из пяти единиц покинула Вильгельмсхафен 7 октября 1941 года. Маршрут включал в себя переход в Роттердам, затем по Рейну до Страсбурга, а далее по системе каналов в реку Сона. В районе города Шалон катера пересекали демаркационную линию неоккупированной части Франции и далее шли на юг с соблюдением строгих мер маскировки. В частности, корпуса «шнелльботов» были окрашены в черный цвет, кормовую орудийную платформу скрывали фанерные щиты, флаги снимались. В таком виде «торпедоносцы» спускались на юг по Соне и Роне и наконец попадали в Лигурийское море. Переход первой группы завершился 18 ноября, второй (также из пяти единиц) из-за зимнего обмеления и замерзания рек окончился лишь 14 января 1942 года. Первые ночные рейды «шнелльботов» в районе Мальты оказались безрезультатными.
Глава 19
Сквозь ад русской революции. Воспоминания гардемарина. 1914–1919. Глава 19
Решение покинуть Петроград отнюдь не было продиктовано моим желанием эмигрировать из России. У меня было твердое убеждение в том, что власть большевиков враждебна интересам русского народа и что безоглядная жестокость в конечном счете приведет к падению их режима. Слабость советской административной системы была настолько очевидна, что в способность большевизма выдержать хорошо спланированный удар никто не верил. Я был убежден, что будущее России связано с победой белых армий, и считал своим долгом сражаться в рядах белых. В январе 1919 года я мог выбраться из Петрограда несколькими путями с целью осуществления своего намерения. Хотя точных сведений у меня не было, я знал, что белые армии действуют на юге, севере и востоке. Но чтобы добраться до них в любом из этих направлений, мне пришлось бы пройти сотни миль по территории красных и затем положиться на удачу в преодолении линий фронта. К западу от города, в Эстонии, действовала еще одна белая армия, и от нее меня отделяло не очень большое расстояние. Простейший путь лежал через Финляндию. Финская граница находилась всего лишь в 40 милях от Петрограда, и, хотя она усиленно охранялась большевиками, ожидавшими тогда нападения со стороны Финляндии, пройти через нее было легче, чем там, где велись боевые действия. Через неделю после того, как я принял решение, мне устроили встречу с профессиональным контрабандистом. Это был финский крестьянин, говоривший по-русски с акцентом. Мы остались довольны знакомством друг с другом, и, не тратя лишних слов, он сказал: – Я проведу вас через границу. Дорогу знаю: хожу по ней два раза в месяц.
Chapter XVIII
The pirates of Panama or The buccaneers of America : Chapter XVIII
Captain Morgan sends canoes and boats to the South Sea He fires the city of Panama Robberies and cruelties committed there by the pirates, till their return to the Castle of Chagre. CAPTAIN MORGAN, as soon as he had placed necessary guards at several quarters within and without the city, commanded twenty-five men to seize a great boat, which had stuck in the mud of the port, for want of water, at a low tide. The same day about noon, he caused fire privately to be set to several great edifices of the city, nobody knowing who were the authors thereof, much less on what motives Captain Morgan did it, which are unknown to this day: the fire increased so, that before night the greatest part of the city was in a flame. Captain Morgan pretended the Spaniards had done it, perceiving that his own people reflected on him for that action. Many of the Spaniards, and some of the pirates, did what they could, either to quench the flame, or, by blowing up houses with gunpowder, and pulling down others, to stop it, but in vain: for in less than half an hour it consumed a whole street. All the houses of the city were built with cedar, very curious and magnificent, and richly adorned, especially with hangings and paintings, whereof part were before removed, and another great part were consumed by fire. There were in this city (which is the see of a bishop) eight monasteries, seven for men, and one for women; two stately churches, and one hospital. The churches and monasteries were all richly adorned with altar-pieces and paintings, much gold and silver, and other precious things, all which the ecclesiastics had hidden.
VII. «Мягкий камушек»
Побег из ГУЛАГа. Часть 3. VII. «Мягкий камушек»
Наконец, мы наткнулись на маленькую котловину, защищенную, как крепость, выпирающими из земли гранитами. В глубине лежало крохотное озерко. Черная, мертвая вода стояла в нем, как замершая; около лежал гранит, плоский, похожий на стол. — Больше не могу, — вырвалось у меня. — Спать хочу так, что ноги не держат, — и я повалилась на гранит ничком, закрывшись с головой пальто. Я не уснула, а словно потеряла сознание или погрузилась в воду, около которой лежала. Мне было темно и спокойно до бесчувствия. Снилось, что я, на самом деле, лежу на дне, а надо мной стоит тяжелая вода и гудит, как отзвонившие колокола. Последние сутки у меня не было ни минуты сна, и этот отдых казался волшебным. Я очнулась от шепота около меня. Отец и сын собирали чай в ямке рядом с камнем, на котором я лежала. В котелке была горячая вода, в кружке заварен чай, на сухари положены кусочки сала. Шел четвертый день пути, мы прошли километров семьдесят — восемьдесят по карте и накрутили по горам и оврагам еще километров сорок, а чай пили только второй раз. Он казался необычайно вкусным, живительным, чудесным, но, чтобы решиться вскипятить его, нужно было найти особенно потаенное место и греть его исключительно на бересте, чтоб совершенно не было дыма. Солнце стояло высоко, небо было легкое, голубое; в котловинке, у озерка, было спокойно, как в неприступной крепости. Казалось, что, уйдя из опасной долины, мы разделались с погоней, которой немыслимо будет угадать, куда мы свернули, и напасть на наш след. — Мама, твой камушек, наверное, мягкий? — дразнил сын. — Мягкий.
VIII. Тоже Кемь
Побег из ГУЛАГа. Часть 2. VIII. Тоже Кемь
Дома, в той избе, которая нам дала приют и которую я вспомню с благодарностью в смертный час, я опять села на лавку у окна. Не умею передать того, что со мной делалось; каторга вызывала во мне большее возмущение, чем тюрьма. Все, что я видела, врезалось в душу, и хотелось узнать еще больше, до самой глубины горя и унижения, чтобы понять, где же конец. По улице погнали партию молодых еще, но до крайности истомленных людей. Лица их были серы, как бесплодная земля, голова, плечи, руки опущены, как под непомерной тяжестью, хотя за плечами у них были только жалкие, полупустые холщовые мешки. Кругом шли конвойные с карабинами наперевес. — На Белбалтлаг гонют, — вздохнула старуха, подсевшая ко мне на лавку. — Спаси, Господи, спаси и сохрани, и помилуй души наши, — говорила она, крестя их в окно мелкими крестиками. — Выживет ли кто? Каждый день гонют и гонют, а и казарм-то нету, струменту-то нету; землю, сказывут, деревянными лопатами роют, а морозец-то захватывает, как камень. Как мороз закрепчает, так и сами померзнут. Завидуют многие. Позавидуешь и смерти с жизни такой. — Скажи ты мне, бабонька, — обратилась она ко мне, — может, ты ученая какая, откуда така жизнь завелась? Я ничего не ответила. Что я могла сказать этой женщине, которая всю жизнь прошла честно, чисто, правдиво? — Не знаешь? — спросила она. — Нет. — То-то, не знаешь. Кого ни спрошу — никто не знает. Кабы знатье, может, и помог бы кто. Старухи бают, дьявол это путает, а смекаю — от людей это. Иной человек хуже нечистого.
800 г. до н.э. - 323 г. до н.э.
С 800 г. до н.э. по 323 г. до н.э.
От конца древнегреческих Темных веков примерно в 800 г. до н.э. до смерти Александра Великого в 323 г. до н.э.
Chapter XIII
The pirates of Panama or The buccaneers of America : Chapter XIII
Captain Morgan goes to Hispaniola to equip a new fleet, with intent to pillage again on the coast of the West Indies. CAPTAIN MORGAN perceived now that Fortune favoured him, by giving success to all his enterprises, which occasioned him, as is usual in human affairs, to aspire to greater things, trusting she would always be constant to him. Such was the burning of Panama, wherein Fortune failed not to assist him, as she had done before, though she had led him thereto through a thousand difficulties. The history hereof I shall now relate, being so remarkable in all its circumstances, as peradventure nothing more deserving memory will be read by future ages. Captain Morgan arriving at Jamaica, found many of his officers and soldiers reduced to their former indigency, by their vices and debaucheries. Hence they perpetually importuned him for new exploits. Captain Morgan, willing to follow Fortune's call, stopped the mouths of many inhabitants of Jamaica, who were creditors to his men for large sums, with the hopes and promises of greater achievements than ever, by a new expedition. This done, he could easily levy men for any enterprise, his name being so famous through all those islands as that alone would readily bring him in more men than he could well employ. He undertook therefore to equip a new fleet, for which he assigned the south side of Tortuga as a place of rendezvous, writing letters to all the expert pirates there inhabiting, as also to the governor, and to the planters and hunters of Hispaniola, informing them of his intentions, and desiring their appearance, if they intended to go with him.