Глава 5
Наступил безрадостный 1916 год, и внешний вид улиц Петрограда отражал общие настроения. Ввели нормирование продовольствия, женщины в невообразимых одеждах часами стояли в длинных очередях за хлебом. Эти толпы людей неопрятного вида производили удручающее впечатление. В ряде районов страны имелись хлебные запасы, но в условиях расстройства железнодорожного сообщения густонаселенные центры страдали от нехватки еды.
Люди выглядели озлобленными и угрюмыми. Они набивались в трамваи плотной массой, толкались и были готовы вцепиться друг другу в горло по малейшему поводу. Все лучшие лошади и автомобили были реквизированы армией, оставшиеся клячи и старые колымаги придавали городу неприглядный вид. Не украшали его и резервисты второй и третьей очереди, занимавшиеся строевой подготовкой на улицах: пожилым мужчинам, часто с брюшком, явно недоставало лихой военной выправки; в свободное время эти солдаты в своей мешковатой форме выглядели особенно нелепо и неловко поеживались под пристальными взглядами патрулей военной полиции.
Мировая война продолжалась уже третий год, и Россия, подобно всем другим странам, переживала состояние усталости. Не произошло никаких существенных сдвигов, мир был так же далек, как и прежде. Когда пришли вести о впечатляющих успехах русских войск на Турецком фронте и блестящем наступлении генерала Брусилова против австрийцев, временно вернулись надежды на лучшее. Однако ожидание победы постепенно сошло на нет, общественное внимание вновь переключилось на правительство, которое, казалось, стремилось парализовать действия армии.
Ни одно правительство не может провести страну через войну, не подвергаясь критике. Люди легко забывают о том, что война требует жертв, и ожидают от власти невозможного. Когда отсутствуют достижения в компенсации за неизбежные жертвы, патриоты обрушиваются на лиц, занимающих руководящие посты, а общественное мнение требует замены их другими, способными добиться осязаемых результатов. Справедливы обвинения против власть имущих или нет, но неизбежно следуют перемены в правительстве, ради того чтобы сохранялась вера народа в конечную победу.
Требования смены руководства звучали в каждой стране, участвовавшей в войне. В Англии пришлось уйти в отставку Асквиту, и Ллойд Джордж сформировал новый кабинет министров. Во Франции к руководству призвали 76-летнего Клемансо. В Германии Бетману-Гольвегу пришлось уступить место преемнику. В большинстве случаев новые руководители не смогли сделать больше, чем предшественники, но перемены во власти сами по себе были призваны укрепить моральный дух нации.
Российские власти тоже прибегали к средствам спасения от быстро нарастающего недовольства. Но если в других странах кадровые перестановки во власти давали нужный эффект, восстанавливали доверие общества и здравый смысл диктовал выдвижение людей, способных привлечь внимание соотечественников, в России каждая такая перестановка неизменно влекла за собой ухудшение ситуации. В период, когда спасти положение мог лишь популярный деятель, наделенный исключительными способностями и обладающий безупречной репутацией, правительство возглавил новый премьер-министр.
Если деморализация страны планировалась заранее, то для этого нельзя было изобрести средства лучшего, чем назначение в качестве главы кабинета Штюрмера. Престарелый бездарный бюрократ, он мгновенно возбудил в общественном мнении новые страхи и сомнения. Назначение Штюрмера открыто приписывали влиянию Распутина, и человек подобного уровня, без сомнения, годился лишь на роль орудия в руках интриганов, не более того. Вдобавок он был известен своими прогерманскими настроениями.
После прихода Штюрмера, словно в подтверждение сомнений в дееспособности властей предержащих, последовала отставка министра иностранных дел Сазонова. Этот способный, образованный и честный человек снискал в обществе уважения больше, чем любой другой член кабинета. Люди считали, что его присутствие в правительстве способствовало срыву германских интриг и служило гарантией того, что правительство не поступится национальными интересами.
Когда газеты опубликовали краткое сообщение об отставке Сазонова, общество оцепенело. Все пришли к заключению, что прогерманская партия в правительстве добилась важной победы. Это впечатление усугублялось тем, что ненавистный Штюрмер получил портфель министра иностранных дел в дополнение к своим функциям в качестве главы правительства.
Последний удар обществу нанесло назначение на пост министра внутренних дел Протопопова. Беспринципный и крайне сумасбродный, он был не в состоянии выработать или проводить какую-либо политику. В условиях войны Протопопов по возвращении в Россию из Англии вступил в Стокгольме в контакт с неофициальными представителями германских властей. Этим он заслужил в общественном мнении клеймо предателя. Новый министр внутренних дел тоже являлся близким другом Распутина и принадлежал к деятелям, вызывавшим подозрения и тревогу россиян.
Назначение таких людей на ключевые государственные посты производило ошеломляющее впечатление, общество пыталось найти объяснение столь самоубийственному курсу. Напрашивался вывод, что правительство замышляет внезапный поворот во внешней политике и что формирование кабинета министров из сомнительных деятелей является предварительным шагом в этом направлении. Объяснение могло быть одно: правительство совершенно потеряло голову и находится на грани краха. Это подкреплялось и бесконечными мелкими кадровыми перестановками, сопровождавшими основные, столь же нелепые назначения. Министров кабинета отправляли в отставку, вновь назначали, перемещали из департамента в департамент, пока газеты не принялись открыто высмеивать каждую перестановку как «министерскую чехарду».
Когда, выступая в Думе, профессор Милюков задал знаменитый вопрос: «Что это: измена или глупость?» – он лишь озвучил сомнения, терзавшие россиян. Каков бы ни был ответ на этот вопрос, становилось абсолютно очевидным, что, пока штюрмеры и Протопоповы продолжают править в России, надежды на победу неосуществимы.
Это произвело соответствующий эффект. В основном жизнь общества в месяцы, непосредственно предшествовавшие революции, протекала вполне нормально. Ее ежедневный распорядок не менялся, люди занимались привычными делами. Продолжали функционировать развлекательные учреждения: театры, кино, концертные залы, благотворительные базары. Однако люди пытались найти новые способы избавления от депрессивного состояния.
В общество внедрились йога и другие метафизические учения, которые получили широкое распространение. В качестве другой крайности, естественное и здоровое веселье уступило место необузданным эмоциям. Один из наиболее популярных персонажей в водевилях появлялся в белом облачении Пьеро на фоне черной бархатной занавеси. С лицом, покрытым толстым слоем пудры, он выглядел призраком на черном фоне. Этот бесконечно трогательный персонаж, поющий печальные песни жалобным голосом, внушал аудитории чувство безнадежности и вызывал сочувственные аплодисменты.
Причуды играли ведущую роль во всех видах искусства. Модным поэтом стал Игорь Северянин, стихи которого были насыщены огромным количеством «сверхизысканной» лексики, перенасыщены неологизмами, изощренными фантазиями, увлекавшими усталых людей в экзотические страны – «из Москвы в Нагасаки, из Нью-Йорка на Марс», рассказывали о тропических морях и замках, об изысканных наслаждениях «ананасами в шампанском», о желании «трагедию жизни превратить в грезофарс».
Однажды в субботу, получив увольнительные на выходные дни, я и мой товарищ по училищу решили посетить концерт, где Игорь Северянин выступал с чтением своих стихов. Среди почитателей его таланта такие выступления получили известность как «поэзоконцерты». Заняв в зале свои места, мы тотчас окунулись в атмосферу эмоционального напряжения. Когда на сцену вышел Северянин, его встретила буря аплодисментов, вслед за которой сразу же установилась томительная тишина ожидания. Поэт, высокий, не слишком пропорционально сложенный мужчина с головой и руками, как-то не соответствовавшими его фигуре, неуклюже двинулся по сцене в один из углов и начал чтение стихов под сопровождение фортепьяно.
Поэтические произведения, декламировавшиеся в странной монотонной манере, следовали одно за другим без малейшей перемены в темпе или тональности. Выступление показалось нам бессмысленным и абсурдным, но на аудиторию произвело поразительное впечатление. У части присутствовавших на глаза навернулись слезы, другие рыдали непосредственно в моменты поэтических «заклинаний», третьи казались загипнотизированными странными словами и беспрерывной декламацией. Каждый из присутствующих стремился показать, что ценит и чувствует стихи больше и сильнее, чем сосед. Воздух был словно наэлектризован.
Как только декламация закончилась, мы с приятелем поспешно надели пальто и направились к двери. На ступенях лестницы, по которой мы спускались, нам встретилась женщина с растрепанными волосами. Она схватила за локоть моего товарища и прокричала:
– Где он?! Где мой луч света?!
Мой друг ответил с подчеркнутой вежливостью:
– Мадемуазель, если есть проблемы с лучами света, вам лучше обратиться к швейцару.
Женщина окинула его остекленевшим, невидящим взглядом и поспешила вверх по лестнице. Мы прошли несколько кварталов по зимнему, морозному Петербургу, прежде чем смогли освободиться от ощущения массовой истерии.
Это было, конечно, крайнее ее проявление, и, как правило, состояние людей выражалось в не столь яркой форме. Более распространено было молчаливое принятие неизбежного, апатия, которую прошибить было невозможно. Исключением стала неожиданная насильственная смерть Распутина. Вести о ней поступили за несколько дней до Рождества и вселили на короткое время надежду на освобождение от мороки.
В училище мы покупали утренние газеты, когда возвращались после завтрака из просторной столовой в казармы. В тот день достаточно было беглого взгляда на газету, чтобы понять: произошло важное событие.
Цензоры вымарали целые колонки, на первой странице в разных местах газетных листов проглядывали на белом поле лишь фрагменты печатного текста. Оставалось несколько слов, которые весьма невнятно поведали историю об обнаружении подо льдом тела Распутина.
Курсанты сдержанно выражали свои чувства. Они перекинулись о событии лишь несколькими словами, но можно было безошибочно определить, что оно радует их. Люди, организовавшие убийство Распутина, воспринимались как патриоты, избавившие страну от злейшего врага. Перспективы грядущего года виделись в радужном свете, и курсанты уходили на рождественские каникулы в радостном настроении, отражавшем общее состояние умов в стране.
Однако ожившие было надежды оказались напрасными. Очень скоро стало очевидным, что, хотя Распутина не стало, его влияние продолжало воздействовать на ход событий. Протопопов и несколько других столь же одиозных деятелей поддерживали тесные контакты с императрицей, определяя политику и ведя страну к пропасти. Под их руководством правительство допускало одну глупость за другой, восстанавливая против себя общество и вселяя отчаяние в души русских патриотов.
11. Будни следствия
Записки «вредителя». Часть II. Тюрьма. 11. Будни следствия
Постепенно следователь стал вызывать меня на допросы раз в неделю или раз в десять дней, держал четыре-пять часов, каждый раз уговаривал меня сознаться и грозил расстрелом, но делал это все более вяло. Видимо, ничего нового он придумать не мог, а принимать более энергичный нажим почему-то не входило в его планы. Для меня не было сомнения, что эти допросы нужны следователю не для дела, а чтобы отбыть положенное число часов на службе, «за работой». Он, видимо, скучал и несколько оживлялся только при угрозах расстрелом. Иногда он предлагал мне изложить какую-нибудь «техническую деталь», как он выражался, то есть дать расчет улова рыбного траулера за год, соображения относительно рыбных отходов, возможности производства из них рыбной муки и т. д. Сам он в это время лениво просматривал газету. Я говорил, намеренно усложняя деталями, нисколько не заботясь о точности, уверенный, что он не понимает и половины моих слов, что следить за ходом моего изложения вопроса он не в состоянии, и что это вообще никакого значения ни для кого не имеет. Отдельные его реплики убеждали меня в этом вполне. Иногда я видел, как он дремлет, прикрывшись от меня газетой. Я пробовал умолкать — он просыпался. — Ну-с, продолжайте. Мне приходилось возобновлять бесцельное словоизвержение. Наблюдая его, я стал постепенно практиковаться в том, чтобы вносить изменения в направление этих допросов. Например, говоря о рыбных отходах, я начинал рассказывать, какие рыбы водятся в Баренцевом море, стремясь поразить его воображение какими-нибудь необыкновенными особенностями.
Глава 11
Борьба за Красный Петроград. Глава 11
Значительная тяжесть работы по проведению в оборонительное состояние города Петрограда ложилась на районные революционные тройки, которые возникли в Петрограде в летние дни 1919 г. и продолжали свое существование еще в течение длительного периода, заостряя внимание то на одних, то на других актуальных вопросах, поставленных в порядок дня самой жизнью {312}. Момент возникновения районных революционных троек обусловливался введением в городе осадного положения. Состав их назначался Петроградским комитетом РКП(б) из числа членов районного комитета партии и членов исполкома районного совета. Революционные тройки по районам являлись исполнительными органами Комитета [359] обороны г. Петрограда и находились в непосредственном подчинении коменданта Петроградского укрепленного района. Комитету обороны принадлежало право окончательного утверждения состава троек. На обязанности районных революционных троек лежало в основном максимальное обеспечение обороноспособности района.
Глава 21
Сквозь ад русской революции. Воспоминания гардемарина. 1914–1919. Глава 21
После полудня пароход пришвартовался в Ревеле. Вслед за быстрой проверкой документов и досмотром багажа военными и таможенными чиновниками мне позволили сойти на берег. По пути в комендатуру я с любопытством оглядывался вокруг. В отличие от Гельсингфорса узкие мостовые эстонской столицы казались запущенными. Городская жизнь и люди тоже казались другими. Очевиден был контраст между хорошо одетыми горожанами, прогуливающимися по тротуарам ухоженных улиц Гельсингфорса, и здешней пестрой толпой людей, одетых кое-как. Военные явно преобладали, но уступали финским: одетые в поношенную форму, они выглядели мрачными и неопрятными. В комендатуре мне дали адрес бараков для временных жильцов, и на следующий день рано утром я явился к капитану из морского отдела. После того как я отрапортовал о прибытии, он предложил мне стул и сообщил следующее. Особый морской полк из офицеров и матросов находился только в стадии формирования. Он должен был служить ядром более крупного соединения, где были люди, имевшие опыт военной службы и предназначенные для укомплектования кораблей Балтийского флота, как только Петроград перейдет в руки белых. Я рассчитывал на то, что меня включат в одно из боевых подразделений на фронте, и слова капитана подействовали на меня угнетающе. Ведь изложенный им план имел предварительный характер, а мы еще были так далеки от цели. Но я находился не в том положении, чтобы выражать свои сомнения, и на следующий же день оказался в Нарве, расположенной на несколько сотен миль ближе к линии фронта. Гардемарин не является полноценным младшим офицером, и я готовился служить рядовым.
1492 - 1559
From 1492 to 1559
From the Discovery of America by Christopher Columbus in 1492 to the end of the Italian Wars in 1559.
19. Кто убивал: значимые черты обобщённого портрета убийц на основании предполагаемой поведенческой модели
Перевал Дятлова. Смерть, идущая по следу... 19. Кто убивал: значимые черты обобщённого портрета убийц на основании предполагаемой поведенческой модели
Что же можно сказать об убийцах, основываясь на зафиксированных следствием деталях преступления и сделанных выше выводах? Пойдём по порядку: - Убийцы не являлись членами группы Игоря Дятлова, в противном случае согласованные действия группы были бы исключены. Между тем, "дятловцы" отступали от палатки все вместе, в одном направлении и при сохранении, как минимум, голосового контакта. В дальнейшем мы видим согласованные действия под кедром и в овраге; - Убийц было немного - 2, максимум, 3 человека - поскольку эти люди испытывали явное затруднение с контролем всей группы туристов. Именно их неспособность полностью контролировать всю группу обеспечила Золотарёву и Тибо-Бриньолю возможность отделиться в самом начале нападения и сохранить одежду, обувь, головные уборы; - Убийцы были вооружены огнестрельным оружием, поскольку без него им не удалось бы добиться повиновения группы из 9 человек, располагавшей по меньшей мере 3 топорами, 5 ножами и 2 лыжными палками. Именно подавляющее силовое превосходство противника заставило по меньшей мере семерых взрослых, адекватных и достаточно опытных людей подчиниться совершенно диким на первый взгляд требованиям снять головные уборы, перчатки и обувь. Без огнестрельного оружия противник не смог бы подавить волю к сопротивлению до такой степени; обязательно началась бы групповая драка, свалка и на телах и одежде погибших появились бы связанные с этим специфические повреждения; - Убийцы явно выдавали себя не за тех, кем являлись на самом деле. Именно этим объясняется недооценка некоторыми членами группы степени угрозы, созданной этими людьми.
10. Абсурдность плана
Записки «вредителя». Часть I. Время террора. 10. Абсурдность плана
Долго еще говорили спецы, указывая в осторожной форме на абсурдность плана, обращая внимание на то, что Мурманская одноколейная железная дорога и в настоящее время не справляется с перевозками, при намеченном же развитии промысла потребуется: для перевозки одной рыбы около 200 вагонов в день, не говоря уже о других грузах. Необходимо тотчас же приступить к постройке второй колеи. Это дело нелегкое, так как длина дороги 1 500 километров, и проходит она по горной, а местами сильно заболоченной местности. А рабочая сила? В Мурманске всего 12 000 жителей, но и теперь жилищная нужда ужасающая. При намеченном развитии промысла число рабочих не может быть меньше 50 000 человек, что вместе с семьями составит около 200 000 человек. Для такого населения нужно построить не только дома, но школы, баню, магазины, канализацию, электростанцию и прочее, это, в свою очередь, поведет к дальнейшему увеличению населения. Собственно говоря, для выполнения задания надо создать город с населением в 250 000 жителей. Постройка нового города и прокладка железнодорожного пути не могут производиться рыбопромышленным предприятием. Между тем без осуществления этих работ план не может быть выполнен. Подготовка судовых команд также представляет немалые затруднения: для обслуживания 500 траулеров потребуется 25 000 человек с дипломом, разрешающим управление судами, штурманский состав и такое же количество судовых механиков. Только для пополнения ежегодной убыли потребуется в год по 300 штурманов и 300 механиков. При этом штурманский состав должен иметь специальную подготовку и не только управлять судном, но и уметь найти рыбу, добыть ее и обработать.
Воспоминания кавказского офицера : II
Воспоминания кавказского офицера : II
Не стану описывать подробно моего путешествия от Тифлиса до границ Абхазии; оно было весьма незанимательно. Зимнее время скрывало от мен живописную сторону богатой имеретинской и мингрельской природы. Плохие дороги, дурные ночлеги, холод, грязь и снег попеременно преследовали меня от начала до конца путешествия. До Сурама я ехал на русских почтовых телегах; всем известно, как они покойны. Через Сурамские горы и далее приходилось ехать верхом, на казачьих переменных лошадях. В Кутаисе я остановился на несколько дней, чтобы явиться к управляющему Имеретией, начальнику абхазского действующего отряда, знавшему только о моем гласном назначении находиться при войсках в Абхазии, так как в Тифлисе признано было необходимым никому не поверять тайны моего настоящего поручения, для того чтобы предохранить меня от последствий всякой даже неумышленной нескромности. Далее я продолжал свой путь без отдыха. От самого Кутаиса я не пользовался другим помещением, кроме постовых плетневых хижин, ночуя в них, по кавказскому обыкновению, на земле, окутанный в бурку вместо постели и одеяла; поэтому я немало обрадовался, услышав шум моря, означавший близость Редут-Кале, в котором я ожидал найти некоторое вознаграждение за испытанные мною лишения. Когда мы подъехали к Редуту, совершенно смерклось, и только эта темнота помешала моему преждевременному разочарованию. Редут-Кале — земляное укрепление, построенное на берегу моря, около устья реки Хопи, посреди непроходимых болот, — был в то время забытый уголок, в котором прозябали изнуренные лихорадками несколько солдат, офицеров и карантинных и таможенных чиновников.
Глава XX
Путешествие натуралиста вокруг света на корабле «Бигль». Глава XX. Остров Килинг. Коралловые образования
Остров Килинг Своеобразный вид острова Скудость растительности. Перенос семян Птицы и насекомые Прибыль и убыль колодцев Поля отмерших кораллов Камни, переносимые в корнях деревьев Крупный краб. Жгучие кораллы Рыба, питающаяся кораллами Коралловые образования Лагунные острова, или атоллы Глубина, на которой могут жить рифообразующие кораллы Огромные площади, по которым разбросаны низменные коралловые острова Опускание их оснований Барьерные рифы. Окаймляющие рифы Превращение окаймляющих рифов в барьерные и в атоллы Свидетельства в пользу изменений уровня Проходы в барьерных рифах Мальдивские атоллы, их особое строение Отмершие и затопленные водой рифы Области опускания и поднятия Распределение вулканов Опускание медленное и в громадных размерах 1 апреля. — В виду показались острова Килинг, или Кокосовые, лежащие в Индийском океане, на расстоянии около 600 миль от берегов Суматры. Эта группа — один из лагунных островов (или атоллов) кораллового строения, похожий на острова Низменного архипелага, поблизости от которого мы проходили. Когда наш корабль подошел ко входу в канал, к нам выехал на лодке м-р Лиск, английский резидент. История обитателей острова вкратце такова. Лет девять тому назад м-р Хэр, личность недостойная, привез сюда с Индонезийского архипелага невольников-малайцев, которых теперь, включая детей, насчитывается более ста человек.
1715 - 1763
From 1715 to 1763
From the death of Louis XIV of France in 1715 to the end of the Seven Years' War in 1763.
Глава 13
Борьба за Красный Петроград. Глава 13
Наряду с деятельностью районных штабов внутренней обороны представляется в высшей степени желательным просмотреть соответствующую подготовку к обороне со стороны наиболее крупных фабрично-заводских предприятий. В таких предприятиях кипела своя производственная работа, направленная исключительно на то, чтобы оказать посильную поддержку в первую очередь полевым частям Красной армии. Промышленные гиганты Петрограда являлись своего рода революционными очагами, где ковалось оружие для фронта и где в процессе производства, не знавшего часов отдыха, вырабатывалась коллективная воля к победе над врагом. В связи с этим работа крупных фабрично-заводских предприятий Петрограда носила отнюдь не местный и не районный характер, а имела широкое значение в ходе подготовки всего города к обороне изнутри. Она являлась одним из действенных реальных факторов, способствовавших обороне Петрограда. [444] Сохранившиеся материалы дают возможность остановиться только на работе Путиловского, Ижорского, Сестрорецкого оружейного и Охтинского порохового заводов. На Путиловском заводе после 14 октября была проведена партийная мобилизация, которая дала около 300 чел. по заводу и около 200 чел.
11. Система понуждения заключенных к работе
Записки «вредителя». Часть III. Концлагерь. 11. Система понуждения заключенных к работе
Хорошо известно, что принудительный труд непроизводителен. «Срок идет!» — одно из любимых изречений заключенных, которым они выражают свое отношение к подневольному труду. Этим они хотят сказать: как ни работай, хоть лоб разбей на работе, хоть ничего не делай, время движется одинаково и вместе с ним проходит и срок назначенного заключения. У заключенных нет и слова «работать», они заменяют его соловецкими словами: «втыкать» или «ишачить», от слова ишак — осел. Труд по-соловецки — «втык». Что это значит и откуда взялось, никто хорошенько не знает, но самая бессмысленность слова выразительна. Это отношение заключенных к принудительному труду не тайна для ГПУ, и для понуждения их к работе оно разработало сложную систему мероприятий. До 1930 года в лагерях «особого назначения» эти меры были просты: заключенным давали уроки, невыполнивших морили голодом, били, истязали, убивали. Теперь в «трудовых, исправительных» лагерях эти меры более разнообразны. Есть категория мер и прежнего порядка, лагерей «особого назначения», — это меры физического воздействия. На всех работах, где это возможно по их характеру, по-прежнему устанавливаются суточные задания — уроки. Невыполняющим урока сокращают рацион питания. Основа питания — это черный хлеб; на тяжких физических работах выдают по восемьсот граммов в сутки. При невыполнении урока выдачу хлеба снижают, в зависимости от процента невыполнения, до пятисот граммов и даже до трехсот граммов в день.