IX. План побега
Второй раз встретиться было легче: сквозь тягость и прошлого, и настоящего нет-нет да пробивалась радость. Одно то, что мы сидели втроем за столом, ели вместе, волновало до слез. Так невероятно далеко по времени отстояло это простое счастье — быть рядом, не страшась, что смерть в любой день может отнять, по крайней мере, одного или двух из нас троих.
После ужина мальчика уложили спать. От привезенных вещей — чашек, чайника, еще каких-то пустяков маячил призрак дома. Но, когда мальчик уснул и все в доме стихло, муж стал беспокоен. Вспомнил он или хотел спросить о чем-нибудь? Мне становилось не по себе, но он молчал, и страшно было вмешиваться в его мысли. Слишком много мы оба вынесли, чтобы с легкостью можно было раскрыть пережитое.
— У меня безумная мысль, — заговорил он, наконец, глухо, еле слышно. — Бежать. Помнишь, перед арестом?
— Да.
— Это безумие?
У меня кружилась голова, я не сразу смогла ответить.
— Может быть, да, безумие, а может быть, это единственный выход.
— Я все обдумал. Слушай. Дай листок бумаги и карандаш. Молча, быстро, точно он начертил западный берег Белого моря, заливы, губы, озера, реку, уходящую истоками на запад, линию железной дороги, несколько станций.
— Вы приезжаете летом на свидание в Кандалакшу. Сделаю так, чтобы меня сюда послали. Если я напишу в письме что-нибудь о юге, значит, ничего не выходит; если о севере, значит, все хорошо. Возможно, что меня пошлют не в Кандалакшу, а сюда, — он показал точку. — Здесь вам остановиться будет трудно, придется выйти раньше, вот на этой станции, отсюда пройти километров восемь-десять пешком. Вы оба должны быть готовы и нести в рюкзаках все, что нужно.
— Как мы найдем дорогу?
— Дорога ясная, прямая, сейчас же за станцией. Поезд приходит ночью, но это за Полярным кругом, и ночи будут светлые.
Мне, как во сне, представились лес, дорога, белая ночь: страшно и неизбежно. Во мне от природы нет ни героизма, ни романтики, и если я не говорила — нет, не пойду ни за что на свете, то только потому, что твердо знала — другого выхода не будет.
— Где встретимся? — спросила я, стараясь владеть собой.
— Вот здесь. У села, не доходя, есть перекресток, очень приметный. Кругом лес. Если придете первые, ложитесь в кусты или за камень. Я постараюсь прийти раньше. До рассвета надо обойти деревню.
— А если...
— Если не приду, — перебил он меня, — значит, убили. Тогда вернетесь на другую станцию, сюда, и уезжайте, но не домой, а куда-нибудь, чтобы скрыть, куда вы ездили.
— Как сговориться о дне?
— Я напишу в письме цифру. Это будет означать число, когда вам надо быть на месте. Месяц — июль: тогда суше всего, будут грибы и ягоды. Но это на крайний случай, — с трудом вздохнул он и придержал рукой сердце. — Я приложу всю свою изобретательность, я заставлю их дать мне свидание в Кандалакше, тогда все будет проще. На всякий случай, мне надо другой костюм, шляпу, бритву. Мои приметы — кожаное пальто и черная борода, по которым меня все здесь знают, это придется сменить. Ему сказать? — спросил он, глядя на сынишку, который спал, свернувшись, как котенок.
— Нет. Ему это еще не по силам. Скажем потом, в дороге. Если нас схватят до побега, он ничего не должен знать.
— Я живу только этим, только мыслью бежать. Мне кажется, что если все силы направить на одно стремление, оно не может не удаться. Главный фокус в воле. Бежал же Казанова, легкомысленный, но жизненно упорный человек. Бежали Кропоткин, Бакунин. Сколько бежало и будет еще бежать. Для меня ничего больше не осталось в жизни, кроме вас двоих и желания быть свободным. Если только ты согласна бежать, я знаю, что мне надо делать. Здесь я гнить не буду и вас обоих уведу на волю.
30 BC - 476 AD
From 30 BC to 476 AD
Roman imperial and late Antiquty. From the end of the last Hellenistic kingdom, the Ptolemaic Egypt in 30 BC to the end of the Western Roman Empire in 476.
1492 - 1559
From 1492 to 1559
From the Discovery of America by Christopher Columbus in 1492 to the end of the Italian Wars in 1559.
XVI. Еще один допрос
Побег из ГУЛАГа. Часть 1. XVI. Еще один допрос
— Так-с! так-с! Здравствуйте, садитесь. Как поживаете? — любезно встречает следователь, сидя в маленьком, сравнительно чистом кабинетике. — Спасибо, прекрасно. — Прекрасно? Смеетесь? Посмеиваетесь? И долго еще будете смеяться? — Пока «в расход» не спишете. — Недолго, недолго ждать придется, — загромыхал опять любезный следователь. — Семь копеек, расход небольшой, а что касается вас, тоже расход не велик — такого специалиста потерять. Впрочем, разговор этот, который, как и предыдущий, трудно было бы назвать допросом, велся, можно сказать, в «веселых» тонах. В окно виднелось синее еще от вечернего света весеннее небо. Голые, но уже гибкие от тепла ветки дерева шуршали по стеклу. За окном приближалась весна, жили люди и свободно глядели на синее небо, а здесь... какую гадость надо еще вытерпеть, пока выведут «в расход». Смерти я не боюсь, слишком тяжко и гадко так жить, но противно, что будет перед смертью. Куда потащат? Какую гадость придется слышать напоследок? Потом мешок на голову и пулю в затылок. Или без мешка? Неба и того не увидишь перед смертью. — Замечтались? — прерывает меня следователь после порядочного промежутка времени: пока он курил, я молча смотрела в окно. — Ну-с, а что же вы нам о вашем муженьке расскажете? — А что вам надо знать? — Что мне надо знать? Ха, ха. Все надо знать. Все вываливайте. Расскажите, расскажите. Я люблю, когда мне рассказывают. Он закурил папиросу и небрежно развалился в кресле.
8. Концентрационный лагерь — коммерческое предприятие
Записки «вредителя». Часть III. Концлагерь. 8. Концентрационный лагерь — коммерческое предприятие
По материалам «Рыбпрома» и из разговоров с заключенными, работавшими в других отделениях и центральном управлении лагеря, его сложная структура и физиономия как производственного коммерческого предприятия становилась мне понятной. В 1931 году Соловецкий лагерь достиг максимума своего развития. В его состав входили четырнадцать отделений. Южной границей служили река Свирь и Ладожское озеро, северной — берег Северного Ледовитого океана. На этом протяжении, примерно полторы тысячи километров по линии Мурманской железной дороги, вытянулись, захватив и всю Карелию, производственные предприятия этого лагеря. Лагерь продолжал шириться и стремился выйти из этих пределов. Так как на восток распространению Соловецкого лагеря препятствуют владения другого огромного предприятия ГПУ — Севлона (северных лагерей особого назначения), а на запад — близость финской границы, то лагерь распускал свои щупальца на острова Ледовитого океана, Колгуев и Вайгач, и южный берег Кольского полуострова (Кандалакшский и Терский берега Белого моря). Число заключенных росло с каждым днем. Работы велись огромные и намечались еще большие. Распоряжаясь на территории так называемой Карельской автономной республики как полновластный хозяин, Соловецкий лагерь организовал в огромном масштабе параллельные всем государственным предприятиям Карелии свои коммерческие предприятия. Параллельно карельскому рыбному тресту — «Рыбпром», «Кареллесу» — свои лесозаготовки и свой сплав леса, свое производство кирпича, свое дорожное строительство, свои сельскохозяйственные и животноводческие фермы, совершенно забивая карельскую промышленность.
Средиземноморский театр
«Шнелльботы». Германские торпедные катера Второй мировой войны. «Шнелльботы» на войне. Средиземноморский театр
В конце 1941 года кригсмарине открыло для себя новый театр военных действий - Средиземное море. Союзный итальянский флот, несмотря на численное превосходство и выгодное расположение баз, к этому времени полностью утратил стратегическую инициативу. Линии снабжения Африканского корпуса находились под постоянными ударами британских ВМС. Главной силой в планируемом контрударе должны были стать авиация и подводные лодки, однако командование кригсмарине сочло необходимым развернуть здесь и торпедные катера, которые было возможно перевести по французской речной системе. Особенность переброски заключалась в том, что минимальная ширина каналов составляла чуть больше 5 м, а это автоматически вычеркивало из списков стандартные катера серий S-26 и S-38. Меньшие размеры имели лишь «шнелльботы» типа S-30, которыми была укомплектована 3-я флотилия. Ее первая группа из пяти единиц покинула Вильгельмсхафен 7 октября 1941 года. Маршрут включал в себя переход в Роттердам, затем по Рейну до Страсбурга, а далее по системе каналов в реку Сона. В районе города Шалон катера пересекали демаркационную линию неоккупированной части Франции и далее шли на юг с соблюдением строгих мер маскировки. В частности, корпуса «шнелльботов» были окрашены в черный цвет, кормовую орудийную платформу скрывали фанерные щиты, флаги снимались. В таком виде «торпедоносцы» спускались на юг по Соне и Роне и наконец попадали в Лигурийское море. Переход первой группы завершился 18 ноября, второй (также из пяти единиц) из-за зимнего обмеления и замерзания рек окончился лишь 14 января 1942 года. Первые ночные рейды «шнелльботов» в районе Мальты оказались безрезультатными.
Государственная дума и тактика социал-демократии
Сталин И.В. Cочинения. - Т. 1. - М.: ОГИЗ; Государственное издательство политической литературы, 1946. С. 206–213.
Вы, наверное, слышали об освобождении крестьян, Это было время, когда правительство получало двойной удар: извне – поражение в Крыму, изнутри – крестьянское движение. Потому-то правительство, подхлёстываемое с двух сторон, вынуждено было уступить и заговорило об освобождении крестьян: "Мы должны сами освободить крестьян сверху, а то народ восстанет и собственными руками добьется освобождения снизу". Мы знаем, что это было за "освобождение сверху"... И если тогда народ поддался обману, если правительству удались его фарисейские планы, если оно с помощью реформ укрепило свое положение и тем самым отсрочило победу народа, то это, между прочим, означает, что тогда народ еще не был подготовлен и его легко можно было обмануть. Такая же история повторяется в жизни России и теперь. Как известно, и теперь правительство получает такой же двойной удар: извне – поражение в Манчжурии, изнутри – народная революция. Как известно, правительство, подхлестываемое с двух сторон, принуждено еще раз уступить и так же, как и тогда, [c.206] толкует о "реформах сверху": "Мы должны дать народу Государственную думу сверху, а то народ восстанет и сам созовет Учредительное собрание снизу". Таким образом, созывом Думы они хотят утихомирить народную революцию, точно так же, как уже однажды "освобождением крестьян" утихомирили великое крестьянское движение. Отсюда наша задача – со всей решимостью расстроить планы реакции, смести Государственную думу и тем самым расчистить путь народной революции. Но что такое Дума, из кого она состоит? Дума – это ублюдочный парламент.
1. «Добро пожаловать»
Записки «вредителя». Часть III. Концлагерь. 1. «Добро пожаловать»
Попов остров, куда нас наконец привезли, не совсем остров. Отделен он от материка только «обсушкой» — низким местом, затопляемым морем два раза в сутки во время прилива. В отлив он соединяется с сушей труднопроходимым болотом. Когда-то он был покрыт лесом, теперь там торчат только отдельные кривые деревья, стелется полярная березка, и моховые болота чередуются с выходами огромных, выглаженных льдами гранитов. На Поповом острове — огромный лесопильный завод, морская пристань, куда приходят иностранные пароходы за советским лесом, а в двух-трех километрах от нее два распределительных пункта Соловецкого концлагеря — «Мореплав» и «Кок». Нас выгрузили и погнали в «Мореплав». Шли мы по грязной, тяжелой дороге, по болоту, по талому снегу. Мы еще хуже держались на ногах, чем нас гнали из «Крестов», вещи валились из рук, но нас также окружили конвойными, также, нет, хуже — понукали грубыми окриками и бранью. Протащившись километра два, мы увидели деревянные вышки, часовых, заграждение из колючей проволоки и огромные ворота. У ворот «за проволокой» был дощатый барак, где находится канцелярия коменданта и караульное помещение. За этими воротами начиналась каторга. — Посмотрите вверх, — дернул меня за рукав мой сосед. Над воротами была арка, убранная еловыми ветками. Над ней два плаката: «Да здравствует 1 Мая, праздник трудящихся всего мира!» и «Добро пожаловать!» Я не мог удержаться от смеха. Смеялись все, кто поднимал голову и видел плакаты.
1918 - 1939
С 1918 по 1939 год
С конца Первой мировой войны в 1918 до начала Второй мировой войны в 1939.
16. Про маленькие ушки большого зверя. КГБ и группа Дятлова: непредвзятый взгляд
Перевал Дятлова. Смерть, идущая по следу... 16. Про маленькие ушки большого зверя. КГБ и группа Дятлова: непредвзятый взгляд
Но почему это постановление родилось через 3 дня после приобщения к делу материалов радиологической экспертизы? Видимо, потому, что такой выход из создавшегося полоджения счёл оптимальным заказчик этой самой экспертизы. Он получил интересовавший его результат и решил от дальнейших работ по установлению причин гибели туристов отсечь всех посторонних. И тут самое время ответить на вопрос: а кто вообще мог предложить следователю Иванову, точнее, его руководству, провести радиологическую экспертизу одежды найденных в ручье трупов? В принципе, таковых инстанций может быть несколько, но наиболее вероятным кандидатом на роль "бдительного ока" представляется КГБ. И мы постараемся это доказать. Существует несколько косвенных доводов в пользу того, что Комитет Государственной Безопасности пристрастно следил за ходом поисковой операции в долине Лозьвы. И не только потому, что "Конторе" по статусу положено контролировать воинские коллективы, а потому, что в розыске пропавших туристов отечественная госбезопасность имела свой особый, скрытый от посторонних глаз интерес. В числе погибших туристов, напомним, был Георгий Кривонищенко, работавший в закрытом уральском городе Озёрске, носившем тогда неблагозвучное название Челябинск-40 ("сороковка"). Это был город атомщиков, построенный рядом с т.н. заводом №817, известном в последующие годы как ПО "Маяк". На шести реакторах этого завода осуществлялась наработка оружейного плутония, т.о. Кривонищенко был из разряда тех людей, кого в те времена называли "секретный физик" и притом произносили слова эти только шёпотом.
Глава 10. Обновление Черноморского подплава [212]
Глава 10. Обновление Черноморского подплава [212]
В январе 1930 г. подводные лодки Отдельного дивизиона приступили к отработке взаимодействия с авиацией флота. 25 января пл «АГ-23» (Воеводин) и «АГ-24» (Сластников) выполняли тактическое упражнение: «наведение подводных лодок самолетами для атаки крейсера». После занятия лодками своих позиций где-то в районе западнее мыса Херсонес, с евпаторийского рейда в море вышел кр «Коминтерн», а из района Кача вылетели два самолета. Подлетая к району Евпатории, самолеты тут же обнаружили крейсер, так как деваться ему было некуда, но передать радиодонесение им не пришлось, поскольку на два самолета оказалась только одна радиостанция, у которой в то время, как назло, в радиопередатчике сгорела генераторная лампа. Моряки в таких случаях идут на сближение до дистанции голосовой связи, у авиаторов же такой номер [213] не пройдет, потому что они высоко и под шум мотора до парохода не докричишься. Но они имели другое средство контактной связи. И тогда один самолет, оставшись в районе обнаружения крейсера, продолжал следить за ним, а другой полетел к лодкам, чтобы передать им информацию «из рук в руки». В те времена для этого использовался вымпел, представлявший собой капсулу, в которую заключалось написанное на бумаге донесение и к которой крепился длинный матерчатый «хвост» яркой расцветки. Подлетая к адресату, аэроплан снижался, и летчик-наблюдатель сбрасывал вымпел, стараясь, чтобы он попал на палубу корабля. Подлетев к одной из лодок, самолет сбросил вымпел, который упал рядом с лодкой в воду. А когда его поймали за «хвост», то он оторвался, а капсула с донесением пропала в черноморских волнах.
Chapter XIII
The pirates of Panama or The buccaneers of America : Chapter XIII
Captain Morgan goes to Hispaniola to equip a new fleet, with intent to pillage again on the coast of the West Indies. CAPTAIN MORGAN perceived now that Fortune favoured him, by giving success to all his enterprises, which occasioned him, as is usual in human affairs, to aspire to greater things, trusting she would always be constant to him. Such was the burning of Panama, wherein Fortune failed not to assist him, as she had done before, though she had led him thereto through a thousand difficulties. The history hereof I shall now relate, being so remarkable in all its circumstances, as peradventure nothing more deserving memory will be read by future ages. Captain Morgan arriving at Jamaica, found many of his officers and soldiers reduced to their former indigency, by their vices and debaucheries. Hence they perpetually importuned him for new exploits. Captain Morgan, willing to follow Fortune's call, stopped the mouths of many inhabitants of Jamaica, who were creditors to his men for large sums, with the hopes and promises of greater achievements than ever, by a new expedition. This done, he could easily levy men for any enterprise, his name being so famous through all those islands as that alone would readily bring him in more men than he could well employ. He undertook therefore to equip a new fleet, for which he assigned the south side of Tortuga as a place of rendezvous, writing letters to all the expert pirates there inhabiting, as also to the governor, and to the planters and hunters of Hispaniola, informing them of his intentions, and desiring their appearance, if they intended to go with him.
Список фотографий
Короли подплава в море червонных валетов. Список иллюстраций. Список фотографий