Глава 17
Понимание особенностей России революционных лет не может быть полным без учета прямого и косвенного влияния на политическую ситуацию союзников. Во время Первой мировой войны, когда материальные и людские ресурсы были почти истощены, первостепенное значение приобретали тесное сотрудничество и координация действий между союзными правительствами. В силу географической удаленности мало информированные массы россиян не были осведомлены о бремени войны, которое несли союзники России. На Западном фронте англичане, французы и итальянцы ожесточенно сражались с врагом, на востоке же русские были предоставлены самим себе. Такая ситуация требовала от россиян воспринимать добрую волю союзников как само собой разумеющееся, что было трудно ввиду особенностей хода военных действий.
Как свидетельствует ход сражений, военные деятели Великобритании и Франции долгое время недооценивали важность объединенного командования и согласованных действий. Близорукость и эгоизм со всей очевидностью обнаруживались при проведении военных консультаций и снижали эффективность операций союзников. Когда англичане и французы приняли наконец меры по исправлению положения, Россия уже утратила былую мощь, а у русских возникли достаточные основания для обид.
В 1914 году Россия бросила на помощь союзникам военные ресурсы, превышавшие ее долю в общем балансе. В продолжение этого года Германия предприняла две попытки прорвать Западный фронт и нанести французам и англичанам решающий удар. В обоих случаях русская армия, не располагая ни достаточным вооружением, ни подготовкой для взятия на себя инициативы, атаковала немцев на Восточном фронте. Оба раза русским удалось вынудить немцев перебрасывать войска в критический момент с Западного фронта ценой тяжелых потерь, ослабляя таким образом давление противника на французские и британские силы.
В 1915 году германское командование пересмотрело свои первоначальные планы и, сосредоточив основные силы на востоке, нанесло ряд мощных ударов по Русскому фронту. На протяжении всего этого года французы и англичане позволяли своим войскам отдыхать после изнурительных кампаний и не предпринимали сколько-нибудь крупномасштабных операций, чтобы оказать России остро необходимую помощь.
Контраст был слишком очевиден, чтобы не привлечь внимания российской общественности. После первых двух лет войны русские люди в раздражении, бывало, говорили, что французы и англичане готовы сражаться с Германией до последней капли российской крови. Однако заявления подобного рода были скорее исключением, чем правилом. Русские оставались лояльными союзникам.
Такая лояльность была в значительной степени достигнута благодаря усилиям дипломатов, которые, в отличие от военных руководителей, с самого начала понимали необходимость полного взаимопонимания. Среди деятелей, прилагавших к этому усилия на последнем этапе, выделялись Сазонов, министр иностранных дел России, а также Палеолог и Бьюкенен, представители Франции и Великобритании при русском дворе. Эти два талантливых и последовательных дипломата были горячо преданы союзническому делу и с большим сочувствием относились к внутренним проблемам России.
Толкование изменчивой политики французского и британского кабинетов правительству, заседающему в Петрограде, часто оказывалось весьма трудной задачей, однако Палеолог и Бьюкенен проявляли в этом деле поразительное искусство. Чтобы иметь ясное представление о политической обстановке в России, французский и британский послы поддерживали дружеские отношения с различными представителями российского общества, но ни связи, ни убеждения не оказывали влияния на выполнение ими своих обязательств перед императорским правительством. Их оценки политической ситуации отличались особой глубиной именно в начале мартовской революции в России.
Сохраняя хладнокровие и трезвость ума среди всеобщей эйфории, Палеолог и Бьюкенен внимательно следили за развитием событий и предупреждали свои правительства о том, что дальнейшее участие России в войне становится проблематичным. Однако в Лондоне и Париже пессимистический тон посланий своих дипломатов относили к их консерватизму и склонности переоценивать дружеские связи предреволюционного времени. Вместо того чтобы внять предостережениям и попытаться сохранить Россию хотя бы в качестве потенциальной угрозы Германии на Восточном фронте, французское и британское правительства требовали от Керенского начать наступление. В результате последовала летняя катастрофа 1917 года и окончательный развал русской армии. Тем не менее союзники продолжали хвататься за соломинку. Даже после прихода к власти большевиков Франция предложила послать достаточное число советников для реорганизации и поддержания боеспособности русских воинских частей на фронте.
Когда по воле Ленина сепаратный мир между Россией и Германией стал свершившимся фактом, союзники столкнулись с настоятельной необходимостью выработать новую политику в отношении России. Принятый план действий предусматривал высадки экспедиционных сил в такие отдаленные населенные пункты, как Мурманск и Владивосток. Официально цель высадки военных контингентов союзников состояла в том, чтобы предотвратить захват немцами складов боеприпасов, сосредоточенных в портах. В этой операции союзники внешне выступали единым фронтом, но на самом деле они делились на три группы.
Один из флангов этого фронта представляла Япония – сосед и соперник России на Дальнем Востоке. Японцев совершенно не волновала ситуация на европейских фронтах, они не имели никаких обязательств перед Россией. Наоборот, политики, стоявшие у руля в Японии, относились к России скорее как к противнику. Не без удовлетворения они следили за тем, как Россия погружается в изнурительную, братоубийственную гражданскую войну, и охотно согласились на участие в интервенции, имея виды на российское Приморье. Численность японской армии в Сибири впятеро превышала коалиционные силы союзнических держав. Японцы были готовы ко всем неожиданностям и откровенно надеялись поживиться за счет России.
Другой фланг – Соединенные Штаты – вступили в войну вскоре после падения старого режима в России. Стоя особняком среди союзников, американское правительство следовало принципу невмешательства во внутренние дела России. Президент Вильсон противился военной интервенции и нехотя согласился на участие в ней с единственной целью – сохранить солидарность с союзниками. Но даже после этого американцы настаивали на подходе к интервенции как к средству борьбы исключительно против Германии, американским военачальникам дали указание соблюдать строгий нейтралитет в отношении противоборствующих сторон в России. В результате американские офицеры часто ссорились со своими союзниками и антибольшевистскими силами в России. Но само присутствие американских войск служило защите интересов России, поскольку сдерживало японские амбиции.
Между двумя флангами держали фронт Англия и Франция. В обеих странах общественность устала от войны и не одобряла никакие военные проекты. Но, с другой стороны, англичане и французы были вовлечены в борьбу с Германией не на жизнь, а на смерть и цеплялись за малейшую возможность восстановления Восточного фронта. После подписания соглашения в Брест-Литовске этого нельзя было достичь, сотрудничая с большевиками. У них оставалась надежда на свержение советского правительства посредством активной поддержки политических группировок, продолжавших связывать будущее России с победой союзников.
Антибольшевистские силы в России – от монархистов до умеренных социалистов – приветствовали зарубежную поддержку, но в своих устремлениях наивно толковали мотивы Англии и Франции. Они упускали из виду, что политикой этих двух стран движет желание сокрушить Германию.
Русские националисты верили, что союзники помнят о трех миллионах погибших и пяти миллионах раненых русских в ходе мировой войны. Группировки, образовавшие становой хребет антибольшевистских сил, понимали, что платили за свое сопротивление сепаратному миру с Германией и верность союзникам утратой поддержки масс. Белое движение в России боролось, опираясь на ложное представление, будто упомянутые факты принимаются во внимание в союзнических странах всеми, и вследствие этого французы и англичане считают моральным долгом вести борьбу против большевиков до победного конца.
Не принимая на себя четких обязательств, представители Франции и Англии делали все, чтобы укрепить это впечатление, и в результате русские националисты вступили в гражданскую войну с ложным представлением, будто они могут рассчитывать на безграничную поддержку союзников.