4. Вечеракша
Конвойный привел меня в общий пассажирский вагон железнодорожной ветки, соединяющей Попов остров со станцией Кемь, и сел на лавочку рядом со мной, зажав винтовку между колен В вагоне было много пассажиров: рабочих с лесопильного завода, местных крестьян, баб, ребятишек. Никто на меня не обращал внимания, так здесь все привыкли к арестантам-«услоновцам». В Кеми заключенных больше, чем жителей. Но мне казалась странной и моя фигура, переряженная в каторжные отрепья, и мое присутствие среди вольных людей с их обычными житейскими разговорами Особенно поражали меня дети, которых я не видел давно. Хотелось заговорить со славным белобрысым мальчонкой, который сидел против и косился на меня своими лукавыми глазенками, но за такой разговор — «нелегальное сношение с вольными» — мне грозил карцер.
В открытое окно я видел болото, мелкий лес. Тоскливые, унылые места, но ни одного человека. Полтора года пробыл я в концлагере и полтора года, начиная с этапа, я всюду думал об одном — о побеге. Во всяком новом положении или месте я прежде всего думал, как это может повлиять на мой план побега, можно ли и как лучше бежать отсюда. И теперь, глядя в окно, я старался представить себе, можно ли бежать с поезда. В конце концов, может быть, если выбрать момент, соскочить на ходу... Конвойный вряд ли решится прыгнуть тоже. Он будет стрелять, но из-за хода поезда, наверное, промажет. Лесок кругом чахлый, но скрыться можно... В это время я заметил, что вдоль железнодорожного пути тянется дорога, и по ней за нашим поездом скачет верховой с ружьем. На частых остановках поезда он нас догонял и ехал шагом вперед; когда поезд его нагонял, начинал скакать; постепенно отставал и затем опять настигал его. Несомненно, эта предусмотрительная мера была введена недаром: ему легко было заметить беглеца, догнать и пристрелить. Нет, надо быть осмотрительнее, подумал я, видимо, они не так беспечны. Позднее я узнал, что кроме этого верхового в районе около Кеми и других крупных лагерных пунктов имеется целая сеть постоянно выставляемых секретов и дозоров. Миновать их — дело нелегкое.
Не доезжая одной остановки до станции Кемь, мой конвойный мрачно скомандовал мне:
— Ну, давай, выходи!
Вышли. В двух километрах к западу стлался по берегу залива низкий серый городок — Кемь, к востоку — командировка Соловецкого лагеря — Вечеракша, выстроенная в 1930 году. После перевода управления с Соловецких островов в Кемь, Вечеракша стала центральной командировкой этого лагеря. Вечеракша находится на виду у главного начальства и считается, что здесь заключенные содержатся лучше, чем в других лагерях.
Вечеракша тянется вдоль левого берега реки Кеми и со стороны суши охвачена высоким забором из колючей проволоки. Со всех сторон, около проволоки, деревянные вышки для часовых. За проволокой — длинным рядом двухэтажные бараки для заключенных, бревенчатые, рубленые в лапу, с претензией на стиль. Окна очень большие, но редкие и забраны частым, мелким переплетом рам (в 1930 году достать стекла сколько-нибудь приличного размера было невозможно). Дорога к баракам и вся болотистая почва, на которой стояли бараки, представляет собой сплошную топкую грязь, так что вдоль бараков настланы узкие деревянные тротуары — «линейки». Дальше, по направлению к берегу, беспорядочно настроено еще много домов, самых разных размеров и конструкций: кухня, баня, две лавки, типография, хлебопекарня, электрическая станция, больница.
По «линейке» и около зданий бродят отдельные фигуры заключенных в сером арестантском платье. Бродят бессильно, медленно. Это — или больные, получившие разрешение врача не выходить на работу, или такие же, как я, только что привезенные с других командировок и еще не назначенные на работу. Первый от входа барак женский. В нем помещаются вместе и политические и уголовные. Тут интеллигентные почтенные старушки, большей частью профессорские жены, и совсем молоденькие девушки-студентки, и монахини, и крестьянки. Особенно бросаются в глаза цыганки, не утратившие и здесь гордой, легкой походки, у которых из-под арестантских бушлатов пышно стелятся когда-то цветистые юбки. Но наиболее заметны здесь представительницы петербургской шпаны. Они развязно заигрывают со стражей и громко ругаются поразительной по виртуозности и непристойности бранью.
По внешнему виду мне все же показалось, что здесь должно быть лучше, чем на Поповом острове. Ошибся. Меня, назначенного на работу в качестве специалиста, отвели в барак, считавшийся лучшим, наиболее чистым — в третью роту. Он, действительно, отличался от других, так как там были сплошь интеллигентные люди: врачи, инженеры, агрономы, техники, бухгалтеры и т. д. Все они не так давно считались «незаменимыми» специалистами и сейчас работали на ответственных местах в различных учреждениях при управлении лагеря. Но что касается барака, то по своей тесноте, грязи и неустройству он мало отличался даже от бараков на Поповом острове. Полагающиеся тысяча человек были втиснуты в него, как и в другие, по пятьсот человек на этаж. Посередине каждого этажа проходит довольно широкий коридор, от него, вправо и влево, перпендикулярными к нему стенками отгорожены помещения вроде огромных стойл в конюшне. В каждом таком помещении, которое официально называется «комнатой», с обеих сторон построены сплошные нары в два этажа. На каждого заключенного полагаются те же пятьдесят сантиметров, на которых он годами должен спать вповалку на голых досках, есть, проводить время, которое у него остается от работы. В каждой такой «комнате» помещается по пятьдесят человек. Барак тускло освещен электрическими лампочками без абажуров, прикрепленными под самым потолком. На нижних нарах поэтому совсем темно, на верхних — свет всю ночь ест глаза. В отличие от Попова острова здесь имелись в каждой такой комнате по узенькому столу человек на восемь.
Обстановка эта уже больше не поражала, но и меня, попавшего сюда на девятый месяц своего заключения, после того как мне казалось, что я привык ко всему, прямо сразила нестерпимая вонь. В бараке на тысячу человек уборная без водопровода помещалась внутри барака. Каждую ночь, ввиду недостаточной емкости выгребных ям, нечистоты эти примитивным способом вычерпывались и выносились. Каждую ночь, в эти часы мы буквально задыхались. Кто спал, начинал стонать и метаться, у меня от нестерпимого зловония начиналась рвота. Я прокрадывался мимо дремлющих дежурных на лестницу, куда проникал свежий воздух из входной двери, и часами стоял, прячась между этажами и стараясь простоять так всю ночь, чтобы меня не заметили дежурные.
В таких условиях должны были пройти пять-десять лет нашего заключения. Для тысяч русских интеллигентов и сейчас тянутся эти беспросветно-однообразные дни и тяжкие ночи, в которых и сна настоящего нет.
В семь часов побудка: «Вставай!» Все вскакивают, наскоро напяливают одежду, если кто что-нибудь решился снять в холодном бараке, разминают затекшие за ночь руки и ноги, бегут умываться. В умывальной, помещающейся в клозете, без водопроводной воды должны за полчаса умыться тысяча человек. Около умывальника толпа, и тут же десять человек одновременно справляют свои естественные надобности, и около каждого стоит очередь. Весь пол залит зловонной жижей. Ни мыла, ни полотенца нет, не полагается. Наскоро плеснув водой на лицо, все бегут во двор, к кухонному окошку, за арестантской едой. Посуды не дают и здесь. На завтрак та же ложка вареного пшена или перловки. Тем, кто числится по первой категории, то есть на тяжелых физических работах, капают на кашу немного растительного масла. Другим не полагается. Хлеб также выдается по категориям: I категория — 800 граммов (одно время, в 1931 году, выдавали 100 граммов); II категория — специалисты, работающие на производстве, — 500 граммов; III категория — все остальные, находящиеся на работе — 400 граммов. Хлеб — это основа питания. Все остальное почти несъедобно.
Таблица 6. Двигатели надводного и подводного хода подводных лодок - 2
Короли подплава в море червонных валетов. Приложение. Таблица 6. Двигатели надводного и подводного хода подводных лодок: Двигатели подводного хода
Двигатели подводного хода Тип двигателя Фирма, марка Мощность, л. с. Кол-во двиг. на пл Место установки Примечание ЭД «Сименс-Шуккерт» и «Вольта» 450 2 пл «Барс», «Вепрь», «Волк», «Гепард» АБ 240 эл. — 1600 А; 220 В Общество русских аккумуляторных з-дов «Тюдор» ЭД «Вольта» (Ревель) 450 2 Все пл т. «Барс» кроме «Барс», «Вепрь», «Волк», «Гепард» АБ 240 эл. — 1600 А; 220 В [410] ЭД 500 при 120В 2 пл т. «Морж» АБ 240 эл. — 2155 Ач./ 1600 А; 220 В. Париж, «Мэто» ЭД 160 2 Все пл т. «АГ» АБ 5 гр по 20 эл — 3000 Ач ЭД «Вольта» (Рига) 70 1 пл «Минога» АБ 2 гр по 33 эл — 2200 Ач. Париж, «Мэто» ЭД «Сотэр-Гарлэ» (Франция) 100 1 пл т. «Касатка» АБ 64 эл — 3600 Ач/ 575 А. Париж, «Фюльмен» ЭД 125 на блок 4 в 2 блоках пл «Св.
Paleolithic
Paleolithic : from 2.6 million years to 12 000 BC
Paleolithic : from 2.6 million years to 12 000 BC.
Диагностируя диктаторов
Карл Густав Юнг : Диагностируя диктаторов : Аналитическая психология: прошлое и настоящее / К.Г.Юнг, Э. Cэмюэлс, В.Одайник, Дж. Хаббэк. Сост. В.В. Зеленский, А.М. Руткевич. М.: Мартис, 1995
Октябрь 1938 г. Запоминающийся интеллигентный и неутомимый X. Р. Никербокер был одним из лучших американских иностранных корреспондентов. Родился в Техасе в 1899 г.; в 1923 г. в Мюнхене, где он изучал психиатрию, во время пивного путча Гитлера переключился на журналистику, в дальнейшем большая часть его карьеры связана с Берлином. Но он также печатал материалы о Советском Союзе (премия Пулитцера 1931 г.), итало-эфиопской войне, гражданской войне в Испании, японо-китайской войне, присоединении Австрии, Мюнхенском соглашении. Он писал репортажи о битве за Британию, о войне в Тихом океане: погиб в 1949 г. в Бомбее в авиационной катастрофе. Никербокер посетил Юнга в Кюснахте в октябре 1938 г., приехав непосредственно из Праги, где оказался свидетелем распада Чехословакии. Это интервью, одно из самых продолжительных, которое дал Юнг, было опубликовано в «Херст Интернейшенл-Космополитен» за январь 1939 г. и в несколько измененном виде вошло в книгу Никербокера «Завтра Гитлер?» (1941). В основу настоящей публикации положена статья из «Kocмополитен», из которой исключили всякий иной материал, кроме вопросов и ответов. В этом же выпуске журнала был помещен биографический очерк о Юнге, написанный Элизабет Шепли Серджент. Эти статьи из «Космополитен» сделали имя Юнга известным в США. Никербокер: Что произойдет, если Гитлера, Муссолини и Сталина, всех вместе, закрыть на замок, выделив для них на неделю буханку хлеба и кувшин воды? Кто-то получит все или они разделят хлеб и воду? Юнг: Я сомневаюсь, что они поделятся.
Глава 5
Борьба за Красный Петроград. Глава 5
Причины столь быстрого и успешного продвижения белогвардейцев к Петрограду кроются, главным образом, в политико-моральном состоянии частей Красной армии и населения Северо-западного района. Внутреннее положение Советской республики, отягчаемое борьбой с контрреволюционными очагами России, настроение некоторых групп населения, голод и разруха не могли не сказаться на боеспособности Красной армии. Голоса фронтовых работников о неудовлетворительном состоянии частей стали раздаваться уже с начала 1919 г. 12 января 1919 г. командование 6-й стрелковой дивизии (Северная группа 7-й Советской армии) доносило командующему 7-й армией о том, что настроение действующих частей не позволяет продолжать наступательные действия, что прибывшее за последние дни пополнение совершенно незначительно по своему составу и малобоеспособно и что в распоряжении командования нет вполне боеспособных и свободных резервов. [159] В качестве общего вывода командование 6-й дивизией считало, что в стратегическом и тактическом отношениях положение дивизионного участка чрезвычайно осложнено, так как прибывшие части не в состоянии выполнить даже задач по обороне{129}. 30 января 1919 г. почти аналогичное сообщение на имя военного комиссара Петроградского округа Б. П. Позерна было сделано Я. Ф. Фабрициусом и М. А. Левиным о состоянии частей Южной группы 7-й армии. В докладе говорилось, что под натиском противника на валкском направлении: «...части, находящиеся в боях уже непрерывно три месяца, измотавшиеся, озлобившиеся, наполовину больные, не получившие за все это время подкреплений и не бывшие ни одного дня в резерве, не выдержали удара и отходят.
Побег из ГУЛАГа
Чернавина Т. Побег из ГУЛАГа
Глава 5. Возрождение Черноморского подплава (1921-1929 гг.) [108]
Короли подплава в море червонных валетов. Часть II. Восстановление подводного плавания страны (1920–1934 гг.). Глава 5. Возрождение Черноморского подплава (1921-1929 гг.)
В 1921 г. подплав Черноморского флота представляла единственная «АГ-23». Остальные «агешки» еще строились, «Нерпа» никак не могла выйти из затяжного 4-летнего капитального ремонта. Пришедшая на смену самодержавию и лишенной иммунитета неокрепшей буржуазной власти Временного правительства власть большевиков приступила к всероссийскому погрому, «разрушая до основания весь мир насилья». Вместе с «миром насилья» в мыльной воде оказались и те, кто составлял цвет страны — их тоже выплеснули из лоханки после события, именуемого самими большевиками сначала переворотом, а затем революцией. Хотя бы прочитали слова великого русского поэта А. С. Пушкина: «Дикость, подлость и невежество не уважают прошедшего, пресмыкаясь пред одним настоящим». Не минула чаша сия и Черноморского подплава. Февраль. Пл «АГ-23» (Иконников) перешла в Севастополь и совершила безрезультатный боевой поход к берегам Крыма и Кавказа против вооруженных сил меньшевистской Грузии.
III. Дорога в УСЛОН
Побег из ГУЛАГа. Часть 2. III. Дорога в УСЛОН
Октябрьский вокзал, бывший Николаевский, теперь Московский. Большевики любят менять названия. Двенадцать часов ночи. На Москву отходит «Красная стрела» — курьерский, на котором ездит вся советская знать и иностранцы. Видны международные вагоны, «мягкие» вагоны, — иначе говоря, первого и второго класса; все ярко освещено. Публика — с чемоданами, кожаными портфелями. Несколько советских дам (называются теперь сов-барыни) в котиковых манто, в шубах с огромными меховыми воротниками, в крохотных шляпках. На Мурманск — Кемь поезд идет с деревянной платформы. На перроне темно. Все занято тяжкой, простонародной толпой с мешками, самодельными сундучками, невероятными узлами, из которых торчат заплатанные валенки. Много мужиков с топорами и пилами. Много баб с малыми ребятами, одетыми в лохмотья, укрученными в обрывки старых платков и тряпок. Куда едут, на что едут — страшно подумать. С политикой уничтожения «кулака как класса» все сбиты с места и шатаются по всей Руси великой, потому что на своей родине — смерть верная и скорая, на чужой стороне тоже смерть, но на ходу не так страшно умирать. Многих выгоняют из домов насильно — «раскулачивают», многие бредут сами в надежде, что где-то дают хлеба кило на день. Что жить придется за Полярным кругом, в землянках или насквозь промерзающих бараках, что ребятишки перемрут за зиму, об этом не знают и не думают. Все равно — один конец. В вагонаx почти полный мрак. Народу набивается на пассажирские и багажные полки столько, что видишь только отовсюду торчащие ноги, головы, обезображенные тяжкой работой руки.
Chapter III
The voyage of the Beagle. Chapter III. Maldonado
Monte Video Excursion to R. Polanco Lazo and Bolas Partridges Absence of Trees Deer Capybara, or River Hog Tucutuco Molothrus, cuckoo-like habits Tyrant-flycatcher Mocking-bird Carrion Hawks Tubes formed by Lightning House struck. July 5th, 1832—In the morning we got under way, and stood out of the splendid harbour of Rio de Janeiro. In our passage to the Plata, we saw nothing particular, excepting on one day a great shoal of porpoises, many hundreds in number. The whole sea was in places furrowed by them; and a most extraordinary spectacle was presented, as hundreds, proceeding together by jumps, in which their whole bodies were exposed, thus cut the water. When the ship was running nine knots an hour, these animals could cross and recross the bows with the greatest of ease, and then dash away right ahead. As soon as we entered the estuary of the Plata, the weather was very unsettled. One dark night we were surrounded by numerous seals and penguins, which made such strange noises, that the officer on watch reported he could hear the cattle bellowing on shore. On a second night we witnessed a splendid scene of natural fireworks; the mast-head and yard-arm-ends shone with St. Elmo's light; and the form of the vane could almost be traced, as if it had been rubbed with phosphorus. The sea was so highly luminous, that the tracks of the penguins were marked by a fiery wake, and the darkness of the sky was momentarily illuminated by the most vivid lightning. When within the mouth of the river, I was interested by observing how slowly the waters of the sea and river mixed.
От автора
Короли подплава в море червонных валетов. От автора
Книга продолжает изданную под названием «Рыцари глубин» хронику рождения и становления подводного плавания в России. Хронологические рамки повествования охватывают период с конца 1917 по июнь 1941 г. Материал основывается на сведениях, отобранных из фондов РГА ВМФ, ЦВМА, ЦВМБ, а также из газетных и журнальных статей. Первые три части книги характеризуют времена Гражданской войны, восстановления подводного плавания страны и его дальнейшего развития. Рассказывается о попытках утверждения новой военно-морской доктрины, строительстве подводных кораблей новых типов, подготовке подводников в условиях надвигающейся войны. Четвертая часть книги содержит краткие биографические сведения о первых советских командирах подводных лодок. Даже поверхностное знакомство с представленными сведениями позволит читателю понять, почему в 1941 г. страна оказалась не готовой в том числе и к войне на море. В Приложении читатель найдет необходимые справки. Каждому флоту отводятся отдельные главы. Приводимые в некоторых из них материалы и рассуждения, связанные с репрессиями в отношении моряков, с непримиримой борьбой моряков против армейцев за военно-морскую доктрину, которая соответствовала бы статусу военно-морской державы, с организацией и проведением боевой подготовки и с другими общефлотскими положениями, следует отнести ко всем флотам страны. [4] Автор выражает искреннюю благодарность старшим научным сотрудникам Российского государственного архива Военно-Морского флота Наталье Алексеевне Гоц и Центрального военно-морского архива Алле Андреевне Лучко, оказавшим неоценимую помощь в поиске и обработке необходимого материала.
Глава XXI
Путешествие натуралиста вокруг света на корабле «Бигль». Глава XXI. От Маврикия до Англии
Остров Маврикий, его красивый вид Громадное кольцо гор, расположенных в виде кратера Индусы Остров св. Елены История изменения растительности Причина вымирания наземных моллюсков Остров Вознесения Изменение ввезенных крыс Вулканические бомбы Пласты инфузорий Баия Бразилия Великолепие тропического пейзажа Пернамбуку Своеобразный риф Рабство Возвращение в Англию Обзор нашего путешествия 29 апреля. — Утром мы обогнули северную оконечность острова Маврикий, или Иль-де-Франс. Открывшийся перед нами вид на остров вполне оправдал наши ожидания, возбужденные многочисленными известными описаниями его красот. На переднем плане раскинулась пологая равнина Панплемусс с разбросанными по ней домами; обширные плантации сахарного тростника окрашивали ее в ярко-зеленый цвет. Яркость зелени была тем более замечательна, что этот цвет бросается в глаза обыкновенно лишь с очень короткого расстояния. К центру острова над прекрасно возделанной равниной поднимались группы лесистых гор; их вершины, как то обыкновенно бывает с древними вулканическими породами, представляли собой ряд необычайно острых пиков. Вокруг этих вершин собирались массы белых облаков, словно для того, чтобы усладить взоры путешественника. Весь остров с его пологой "прибрежной полосой и горами в середине был полон какого-то безукоризненного изящества; пейзаж казался взору гармоничным (если позволительно так выразиться). Большую часть следующего дня я провел, гуляя по городу и посещая разных лиц. Город довольно велик и насчитывает, говорят, 20 тысяч жителей; улицы очень чистые и правильные.