25. Подготовка группы Игоря Дятлова к походу в контексте версии «контролируемой поставки»

Как же могла выглядеть последовательность событий, связанных с операцией "контролируемой поставки" радиоактивных вещей через Георгия Кривонищенко, в свете изложенной выше информации?

Сложная, многокомпонентная оперативная игра не могла задумываться и реализовываться на уровне территориального Управления КГБ по Свердловску и области. Замысел подобной комбинации должен был вызревать в Москве и притом на довольно высоком уровне, поскольку требовал согласования с разными инстанциями - от ЦК КПСС и Совмина СССР, до Академии наук.

Возможным толчком операции послужило обнаружение агентурного канала западной разведки в Челябинске-40, либо смежном ему производстве. Видимо был обнаружен некий шпион иностранной разведки, которого принудили стать "двойным агентом". Все его контакты, само собой, попали под полный контроль советской контрразведки.

Практическая работа по реализации дезинформирующей операции началась с подбора надлежащего человека на роль "внедренца". Перевербованный агент, как и всякий "двойник" не внушал полного доверия, иностранной разведке надо было подставить человека, изначально работавшего на отечественную госбезопасность, так сказать, "нашего до мозга костей". Вполне возможно, что первоначально на роль подставного планировался Александр Колеватов, однако затем была найден лучшая кандидатура - Георгий Кривонищенко. Колеватов всё-таки был студентом и его проникновение на атомный объект могло состояться только в будущем (а могло и не состояться вообще). Между тем, Георгий Кривонищенко уже работал в Челябинске-40, и что немаловажно, его отец являлся крупным управленцем. Он возглавлял строительный трест, возводивший объекты энергетики во всём Уральском регионе, а потому мог служить источником самой разнообразной секретной информации. Поэтому выбор был сделан в пользу Георгия, которому надлежало сыграть роль готового на предательство Родины молодого прощелыгу. Кстати, вполне возможно, что Колеватов всё время рассматривался КГБ как "запасной вариант" для развития операции на случай выбывания по неустранимой причине Кривонищенко. И в поход Колеватов мог идти именно в качестве "дублёра", готовый исполнить отведённую Кривонищено роль, если тот по какой-то причине не сможет этого сделать сам.

Итак, через "двойного агента" в глазах иностранных разведчиков Георгию была создана необходимая легенда: он из богатой семьи номенклатурного работника, глубоко разочарован советской действительностью, мечтает "дышать воздухом свободы" и уехать на Запад, чтобы слушать там "буги-вуги" и водить роскошную автомашину с кожаным салоном. О таких машинах советская молодёжь уже знала, так что не надо воспринимать слова автора как гиперболу. После Всемирного фестиваля молодёжи и студентов 1957 г. в Москве таких молодых людей в СССР становилось всё больше, о чём на Западе, разумеется, знали. Вместе с тем, Георгия Кривонищенко можно было представить как очень толкового специалиста, который при содействии отца в ближайшие годы может сделать отличную карьеру в отрасли, представляющей огромный интерес для западных разведок. В общем, разработанная в КГБ "легенда" выглядела не только достоверной, но и чрезвычайно привлекательной в глазах вероятного противника. Западная разведка поверила информации своего агента, работавшего под контролем Комитета, и дала "добро" на вербовочный подход к Георгию. "Двойной агент" благополучно его "завербовал", о чём и сообщил своим руководителям по ту сторону границы. Оттуда пришло поручение новому агенту - подготовить образцы пыли с определённых площадок на закрытой территории Кыштымского комплекса (так на Западе именовали производство в Челябинске-40). И быть готовым к его передаче. Разумеется, полученное поручение сопровождалось и инструкцией как лучше его выполнить, не привлекая внимания контрразведки. Вынести необходимые образцы на одежде - самое простое, рациональное и безопасное решение, ведь появление радиоактивности на свитере и штанах в случае провала можно объяснить обычной небрежностью, в то время как любой пакетик с грунтом сразу наводит на мысль о целенаправленном его сборе.

Кстати, не исключено, что Комитет госбезопасности мог принять решение передать настоящие образцы из интересовавших иностранную разведку мест для того, чтобы убедить её в надёжности нового агентурного канала и достоверности добываемой им информации.

После того, как Кривонищенко "выполнил" это поручение, соответствующее сообщение было передано через "двойного агента" на Запад. И тут же встал вопрос о переправке ценного груза в разведывательный центр потенциального противника. Встреча в Свердловске, городе "закрытом" для иностранцев (да и для советских граждан тоже), отпадала по определению. Тут самое время напомнить историю полковника ГРУ Попова, работавшего на американское ЦРУ в те самые годы. Завербован был Попов в Вене в 1953 г., но возвратившись через год в Москву, он категорически отказался от всяческих контактов с американской разведкой. Он прекрасно понимал, что личные встречи и связь через тайники будут отслежены советской контрразведкой. Даже выехав в Шверин (ГДР) летом 1954 г., он не шёл на контакты с американцами и восстановил их только тогда, когда был командирован в Восточный Берлин (поскольку Берлинской стены ещё не существовало, он мог спокойно переходить в западную часть города и встречаться с сотрудниками ЦРУ на конспиративных квартирах). Потом, правда, Попов дал себя уговорить американцам и согласился допустить личную встречу со связником ЦРУ в Москве, но это-то его в конечном итоге и погубило. Для нас важно то, что полковник Попов, будучи профессиональным разведчиком, прекрасно объяснил американцам сколь всеохватна и опасна советская контрразведка, чей контроль за поведением и перемещениями по СССР иностранцев носил в 50-е годы прошлого столетия тотальный характер.

В начале февраля 1959 г. в Свердловске должны были пройти международные соревнования по конькобежному спорту - исключительное событие для такой закрытой страны, как Советский Союз. Не подлежало сомнению, что задолго до этого времени Свердловск окажется в самом эпицентре внимания советских спецслужб, которые постараются максимально использовать в своих интересах возможности неформального общения советских граждан с иностранцами. Кроме того, на время "показных" мероприятий всегда активизировалась работа органов внутренних дел: облавы на БОМЖей, ужесточение паспортного режима, контроль порядка в местах массового скопления людей и т.п. В этой обстановке организовывать личную встречу Кривонищенко со связником западной разведки в Свердловске было сущим безумием. Тем более выводить на такую встречу агента разведки, работающего под крышей посольства.

Между тем, встреча была нужна не только для получения радиоактивных вещей, но и для личного знакомства и оценки человеческих качеств Кривонищенко с точки зрения возможности его использования в интересах западной разведки в дальнейшем. Именно поэтому бесконтактная передача вещей, путём закладки тайника, не устраивала противную сторону.

Так возникла идея встречи в туристическом походе. Подобная встреча имела в глазах западных разведчиков много плюсов - прежде всего тот, что удалённость от обжитых мест давала возможность скрытно проконтролировать продвижение группы туристов и своевременно обнаружить группы захвата, если КГБ пошлёт таковые. Кроме того, встреча "группа на группу" уравнивала шансы на успех в случае провала операции и силового её разрешения. В общем, подобная встреча значительно повышала выживаемость посланного в СССР связника и его сопровождения.

Когда стало ясно, что планируется встреча с представителем иностранной разведки в туристическом походе, кураторы операции из КГБ стали готовить такую встречу. Как уже неоднократно упоминалось в этом очерке, Комитет госбезопасности в те годы не располагал подразделениями спецназа в нынешнем понимании этого термина. В оперативных подразделениях имелись сотрудники, прошедшие особую подготовку для решения специализированных задач (задержаний в квартирах, лестничных клетках, на улице, обысков, скрытого проникновения в помещения и т.п.), но ничего подобного группе "А" тогда не существовало. Лыжный многодневный поход по малонаселённой местности в условиях уральской зимы выходил далеко за пределы обычной для оперативных сотрудников КГБ деятельности. Только в рядах пограничных войск служили офицеры, которые могли бы справиться с такой задачей без особых затруднений, поскольку длительные лыжные переходы, зимние засады и ночёвки являлись неотъемлемым элементом их боевой подготовки. Поэтому логичным представлялось сформировать "группу туристов" именно из молодых офицеров-пограничников, проверенных уже в деле и доказавших свою способность "решать поставленные задачи инициативно и в срок".

Однако этого не случилось, решение укомплектовать группу из офицеров-пограничников принято не было. Можно только гадать, почему так сложилось, но думается, причины на то имелись довольно веские. Как ни крути, но лучше всех туристов-студентов изобразят именно туристы-студенты, а потому в их пользу и был сделан в конечном итоге выбор. Тем более, что в группу попадали девушки. Ну кто, скажите на милость, заподозрит, что в компании с девушками в поход может отправиться один или несколько сотрудников КГБ, решающих в этом походе свои служебные задачи? Спустя полвека Ракитин предположил такое и какой же идиотский смех вызвал у недалёких умом "исследователей трагедии"! Смех этот очень показателен - он демонстрирует обывательское восприятие работы госбезопасности. Даже спустя полвека, даже после разрушения СССР и исчезновения КГБ, открытия архивов и издания множества документальных работ по истории отечественных спецслужб, подавляющая масса наших обывателей представляет себе настоящую оперативную работу очень и очень смутно, в самых общих чертах и рассуждает о ней, как говорится, скандачка, чрезвычайно наивно, по-дилетантски. Почитайте тематические форумы и убедитесь сами - на одно разумное суждение с десяток, а то и больше, совершенно детских по своей сути комментариев. Это оттого, что люди совершенно не ориентируются в теме, которую пытаются обсуждать.

Именно в силу кажущейся невероятности отправки негласных сотрудников КГБ в составе группы студентов, такой выбор представляется самым оптимальным для решения той задачи, которую им предстояло решить в походе.

Разумеется, Кривонищенко нельзя было отпускать в подобное путешествие в одиночку. Требовался человек, толковый чекистский работник с опытом туристических походов, доказавший личное мужество в деле, способный при необходимости помочь Георгию в трудную минуту словом и делом, подстраховать его, если потребуется - личным примером показать, как надлежит действовать. Так в разрабатываемой комбинации возник Семён Золотарёв, человек, как минимум, с четырьмя боевыми наградами. Как уже было сказано в этом очерке, четыре награды за годы войны для простого солдата или сержанта - это очень много! Поэтому сомнений в личном мужестве Семёна Золотарёва быть просто не может - он доказал его ещё в годы войны. Семён идеально подходил на ту роль, которую ему предстояло сыграть в походе - опытный турист, старше остальных участников, холост, обаятелен, фронтовик. Фронтовики в те годы вызывали к себе неизменное уважение и интерес, так что позитивное отношение к нему со стороны студентов в каком-то смысле было запрограммировано.

Итак, к концу 1958 г. года постепенно сложилась группа, которой предстояло отправиться на задание - Кривонищенко, Золотарёв, Колеватов. Последний, по нашему мнению, был совершенно необходим в роли "дублёра" Георгия, чтобы никакое неблагоприятное стечение обстоятельств (заболевание, дорожно-транспортное происшествие, ЧП с родными и близкими) не поставило под угрозу срыва всю операцию. Другими словами, Георгий Кривонищенко мог по каким-то причинам выпасть из обоймы участников, но это не отразилось бы на сроках реализации операции и её общей стратегии.

В конце 1958 г. Золотарёв "подводится" к студентам УПИ, происходит его постепенное внедрение в студенческую среду. Если Семён руководил студенческой резидентурой, то ему и так полагалось знать контингент, среди которого предстояло работать. Так что установление доверительных отношений со студентами УПИ для него - совершенно необходимый элемент оперативной маскировки. Внедрение это происходит через Согрина, возможно, в силу того, что Дятлов первоначально вообще не рассматривался как участник затеянной КГБ комбинации. Возможно, впрочем, прямо противоположное предположение - именно Игорь Дятлов и его группа изначально рассматривались как участники комбинации, но присоединение Золотарёва к группе должно было выглядеть как случайное, невольное, или даже вынужденное. Это нормальный приём оперативной маскировки когда демонстрируется подход к одному объекту, а на самом деле преследуется цель установления связи с другим. Главное - попасть в нужный круг общения, в "тусовку", как говорили тогда (да и сейчас).

Золотарёв успешно попадает в "тусовку" студентов Политеха после встречи ими Нового 1959 г. на Коуровской турбазе, где Семён был оформлен старшим инструктором по туризму. После этого Семён несколько раз приезжает в общежитие своих новых знакомых и даже оставляет в комнате Сергея Согрина личные вещи. И собирается в поход с последним, по крайней мере, в этом уверены все окружающие.

В это время московские кураторы операции согласовывают с западной разведкой время и место предстоящей встречи для передачи радиоактивных образцов и личного знакомства с агентом, который останется на территории СССР для длительного оседания при помощи Георгия Кривонищенко (и возможно, его отца. На самом деле, конечно, длительное оседание ему должно будет организовать КГБ). Кривонищенко идёт в поход с группой Игоря Дятлова, маршрут и сроки которого известны и определены ещё в ноябре-декабре 1958 г., так что западная разведка может назначить рандеву в определённом месте. Точка рандеву выбрана вполне логично, с толком - это первая уральская гора на пути группы, лишённая лесного покрова, позволяющая контролировать подходы со всех сторон. Она находится примерно на равном удалении от самых разных населённых пунктов - до Ивделя и Оуса (в Свердловской области) примерно 130 км., а до Троицко-Печёрска (по другую сторону Уральского хребта, в Коми АССР) чуть более 150 км. Самостоятельный выход хорошо подготовленной разведывательной группы в районы указанных населённых пунктов за 3-4 дня проблем не составляет. Расчёт противной стороны понятен: разведчики выйдут на "Большую землю" даже раньше, чем группа Дятлова вернётся из похода. Но на это КГБ приходится согласиться, ставить противника в откровенно невыгодное положение нельзя, ведь это лишь разбудит лишние подозрения. Датой рандеву назначен первый день последнего зимнего месяца - не перепутаешь даже спъяну.

В январе 1959 г. в Свердловске появляется представитель центрального аппарата КГБ, курирующий подготовку операции на месте. Как и во всяком деле, где присутствует человеческий фактор, разного рода проблемы и проблемочки возникали постоянно и для их скорейшего разрешения требовалось присутствие лица, наделённого соответствующими властными полномочиями. Этот куратор должен был проводить группу в поход и дождаться её возращения с отчётом о проделанной работе. Присутствие этого неизвестного человека, его невидимой руки, направляющей события так или иначе связанные с походом группы Дятлова, ощущается явственно во множестве мелких деталей, хотя нигде и никогда имя этого человека не было зафиксировано. Поэтому для нас он останется просто "Куратором".

На этом - уже заключительном этапе подготовки - возникает, видимо, вопрос с походной радиостанцией. Из заявления Риммы Колеватовой, имеющегося в уголовном деле, нам известно, что в турклубе имелась радиостанция, которую группа могла с собою взять. Нас сейчас даже не интересуют её характеристики - вес, размер, устойчивая дальность приёма-передачи - это в контексте затронутого вопроса несущественно. Важно другое - Игорь Дятлов был опытным радиолюбителем, имел собственные зарегистрированные позывные, более того, известно, что с этой самой злосчастной радиостанцией он уже имел дело - Игорь брал её с собою на встречу Нового года, которую большая группа студентов свердловского "Политеха" организовала в ночь с 31 декабря 1958 г. на 1 января 1959 г. в лесу между железнодорожными станциями Коуровка и Бойцы примерно в 70 км. от Свердловска. Тогда Игорь лично носил радиостанцию на себе и сам же с нею работал. Приноравливался к скорому походу на Отортен.

Однако, он её не получил. Можно ли представить, чтобы КГБ не оснастил посылаемых на рискованную операцию сотрудников средствами связи? Этот вопрос сразу же рождает встречный: а для чего это делать? Прежде всего, необходимо определиться с тем, что же именно участники операции должны были передать на "Большую Землю".

Просто условной фразой оповестить о факте встречи и успехе мероприятия? Отстучать на специально зарезервированной частоте условное сообщение, типа, "солнце светит, а помидор красный"? Хорошо, допустим, что они это сделали и на следующее утро Председателю Комитета госбезопасности сообщили бы о получении условной радиограммы, сообщающей о штатном развитии ситуации. И что? Да ничего - группа Дятлова бредёт по своему маршруту дальше, а иностранные разведчики бодренькой рысцой двигаются по своему.

Может быть, участникам операции надлежало дать на "Большую Землю" более развёрнутую информацию, скажем, сообщить словесные портреты явившихся лиц? Но как это можно сделать втайне от Дятлова, который, будучи руководителем похода, отвечал за все выходы в эфир? Тут мы упираемся в неизбежную потерю конспирации, недопустимую в глазах любого руководителя подразделением КГБ. А кроме того, и немотивированную, ибо никакой серьёзной мотивации для подобного выхода в радиоэфир не существует. Какая срочность в том, чтобы сообщить приметы иностранных разведчиков именно 1 февраля со склона Холат-Сяхыл, а не 14 февраля с почтамта в Ивделе? Проследить движение нелегалов по стране, вскрыть "явки", "пароли", "вербовочные подходы"? Так это вполне можно было сделать после телефонного звонка Золотарёва из Ивделя - уже через час органы госбезопасности всего Урала были бы информированы о том, каких именно парней надо высматривать на вокзалах, в вагонах поездов, в кабинах машин дальнобойщиков. Даже если и была у иностранных агентов некоторая фора времени (а она, конечно, была) то как далеко бы она их увела, принимая во внимание масштабы Уральского региона и всей страны?

Ловить иностранных агентов КГБ не собирался вовсе, напротив, цель операции заключалась в том, чтобы доказать иностранной разведке, что теперь у неё есть безопасный "выход" на человека из Челябинска-40. Да, заброшенных нелегалов надо будет опознать, но Золотарёв, Кривонищенко и Колеватов спокойно занялись бы этим по возвращении. Возможно, даже выехали бы для этого в Москву на недельку-другую, "пошерстить" архивы контрразведки. Но сидя в палатке на склоне Холат-Сяхыл они никак не могли этим заняться, даже имея под боком радиостанцию Игоря Дятлова. Так для чего же она им могла вообще понадобиться?

В КГБ прекрасно понимали, что радиостанция может оказаться причиной беспокойства явившихся на встречу иностранных разведчиков. Никак не облегчая решение основной задачи, радиостанция лишь создаст трудности, разбудит лишние подозрения, которые никакими объяснениями невозможно будет снять. Поэтому обстоятельства сложились так, что группа эту радиостанцию не получила. Это произошло как бы само-собой, хотя, остаётся сильное подозрение, что события в нужном русле подтолкнул именно "Куратор". Позже никто толком не сможет объяснить, почему же группа осталась без радиостанции, на которую не без оснований рассчитывал Дятлов. Но самое интересное даже не это! Интересно то, что прокуратура при проведении расследования даже не озаботилась этим вопросом, хотя он напрямую связан с организацией похода. В этом отсутствии любопытства также ощущается невидимая рука "Куратора", рекомендовавшего не "педалировать тему" отсутствия связи. Следователь Иванов её просто обошёл молчанием, как несущественную...

Тогда же, в январе 1959 г., перед группой встали и иные проблемы. Например, выяснилось, что Дятлов может не пойти в поход, поскольку его не отпускают с кафедры, на которую он только недавно устроился работать. Однако невыход в группы в поход - это срыв давно подготавливаемой операции Комитета, подобный результат недопустим, а значит поход должен состояться при любых условиях. Из письма Тибо-Бриньоля нам известно, что на встрече "стариков" (старшего состава группы - Дятлов, Тибо-Бриньоль, Кривонищенко, Слободин, Аксельрод) этот вопрос обсуждался и было принято решение идти в поход без Дятлова. Тибо даже упомянул фамилию нового кандидата в руководителя группы - по взаимному согласию участников обсуждения им стал молодой инженер Юрий Евгеньевич Верхотуров из Лысьвы, создавший туристический клуб при Лысьвенском турбогенераторном заводе (ТГЗ). Но новый руководитель не нужен Комитету госбезопасности прежде всего потому, что он не знаком с Золотарёвым. Кроме того, вполне возможно, что КГБ располагал какой-то негативной информацией конкретно по этому человеку и не желал его видеть в числе участников похода. Во всяком случае, следует маленький фокус и Игоря Дятлова вдруг спокойно отпускают с кафедры в поход. Напомним, что Дятлову предстояло отсутствовать на работе по крайней мере 3 недели - это полноценный отпуск! Любой, кто сталкивался с советским трудовым правом не понаслышке, знает, что кадровики очень не любили предоставлять отпуск "в счёт будущего отпускного периода", т.е. за невыработанный год. Первый после трудоустройства отпуск предоставлялся обычно после 11 календарных месяцев работы, а второй - через 6. Отпуска "за свой счёт" (без оплаты) крайне не приветствовались и прибегать к ним было чревато для репутации - коллеги по работе могли расценить их как замаскированное тунеядство. Но в данном случае, как мы видим, советская административная система допустила странный сбой, скорее даже милость - на Дятлова оформили командировочное предписание! Нормальная такая командировка... с друзьями в турпоход по горам, долам и весям... Даже если допустить, что в УПИ трудовая дисциплина была "на нуле" и преподавательский состав гулял кто как и когда хотел, всё равно, оформление командировки на время турпохода выглядит фантастически. Но, видимо, нашлись некие аргументы, которые оказались вполне весомыми и достаточными для принятия нужного решения. Ещё одна кем-то хорошо продуманная и организованная случайность...

Навек оставшиеся молодыми: Зина, Люда.

Непосредственно перед выходом группы - уже после окончательного определения её персонального состава и маршрута - КГБ по имевшемуся каналу связи довёл эту информацию до противной стороны (по умолчанию мы будем считать эту разведку американской, хотя в принципе, это могла быть разведка другой страны НАТО). Та начала готовиться к встрече и сообщила точное место на маршруте, где должен будет состояться контакт туристов с агентами, прибывшими для получения груза. Очевидно, что местом встречи не могла быть некая абстрактная точка в лесу, на эту роль годился только хорошо определяемый ориентир, например, гора Отортен. Или Холат-Сяхыл. Поскольку график движения группы Дятлова к моменту выезда из Свердловска был уже хорошо известен, не составляло сложности определиться с датой предстоящего рандеву.

Теперь же самое время коснуться вопроса происхождения одежды со следами радиоактивной пыли. Как мы знаем из результатов радиологической экспертизы, группа имела по крайней мере три таких предмета - это были два свитера и штаны. Известно, что наблюдалась выраженная локализация источников бета-излучения (для свитеров это были участки в 70 и 75 кв.см., а для штанов - 55 кв.см.). Т.е. источники радиоактивности не были размыты или рассеяны, напротив, они были очень компактны. Физико-техническая экспертиза показала значительное снижение уровня загрязнения при промывке образцов в холодной воде: за 3 часа снижение радиоактивности составило десятки процентов. Т.е. мы видим, что пыль довольно легко смывалась самой обычной водой без добавления каких-либо химических реагентов. Но не подлежит сомнению, что одежда эта длительное время пробыла в воде (по вполне разумным оценкам судмедэксперта тела пробыли в воде не менее 6 и не более 14 дней - этот интервал уверенно определялся совокупностью многих признаков: сползанием волосяного покрова, отслоением эпидермиса, сохранностью лёгких и пр.). А значит первоначальное загрязнение должно было быть весьма значительным. Каким именно установить сейчас невозможно, но можно попытаться оценить порядок цифр, характеризующих загрязнённость. Если считать, что в течение каждого дня пребывания в ручье эта величина снижалась вдвое - а это очень корректное допущение - и после 14 дней промывания водой уровень активности составлял примерно 200 Бк, то первоначальная величина активности должна была находиться в районе 3 млн. Бк. Оценка эта не завышена, а скорее наоборот, но даже в этом случае результат впечатляет. Источник с активностью 100 тыс. Бк по бета-излучению относится к категории радиоактивных отходов, подлежит безусловной утилизации и захоронению в специальном хранилище. Такую вещь нельзя хранить в доме, ею нельзя пользоваться длительное время и она определённо представляет угрозу здоровью окружающих. В случае со свитером и штанами мы видим многократное (в десятки раз) превышение порога в 100 тыс. Бк.

Если Комитет госбезопасности действительно планировал операцию "контролируемой поставки" радиоактивных материалов американским агентам, то представляется невероятным, чтобы радиоактивные предметы хранились в доме кого-либо из участников похода среди прочих вещей. Ценность специально подготовленных для передачи свитера и штанов в глазах инициаторов операции была очень велика, да и кроме того, как мы увидели, вещи эти были довольно опасны. Комитет никогда не был столь циничен к своим сотрудникам и помощникам, чтобы рисковать их жизнями понапрасну. Поэтому вещи, предназначенные для передачи, должны были попасть в распоряжение участников похода в самые последние часы перед выходом.

И тому есть довольно неожиданные косвенные подтверждения.

Как известно, группа Игоря Дятлова первоначально получила из туристического клуба "Политеха" штормовые костюмы (куртки с капюшоном и штаны). Одежда не идеальная, но по тем временам, пожалуй, лучшая из всего, что могла дать советская лёгкая промышленность. Однако перед самым выходом в поход, поступила команда их вернуть. Старшая сестра Александра Колеватова в таких словах рассказала о случившемся на допросе в прокуратуре: "Я не ошибусь, если скажу, что многое для снаряжения группы доставалось в спортклубе УПИ с боем. Мой брат "отхватил", как он сам выразился, каждому участнику похода штормовые костюмы, ему через некоторое время сказали, что штормовки полагается иметь только альпинистам, и потребовали возвратить их (за штормовыми костюмами приходили к нам домой). В последний день, в день выхода, Александр достал шерстяные свитры и приносил их домой "контрабандой", надев на себя по 3 штуки."

Момент этот исключительно интересен прежде всего своей абсурдностью. Сначала туристы получают штормовые костюмы в потребном количестве, а это означает, что костюмы эти были в тот момент никому другому не нужны, кому надо - всем хватило. Но неожиданно в руководителе институтского турклуба Льве Семёновиче Гордо проснулся административный гений, который, испугавшись порчи казённого имущества (порвут, прожгут или просто приведут в негодность), под формальным предлогом потребовал дефицитную амуницию вернуть. Такая дивная предусмотрительность не может не удивлять, особенно если мы припомним, что товарищ Гордо не был осведомлён о маршруте группы. Как уже упоминалось в начале очерка, в середине февраля 1959 г., в самом начале розысков, никто не мог в точности воспроизвести маршрут группы Игоря Дятлова, поскольку последний не сдал в турклуб "Политеха" протокол заседания маршрутной комиссии, а потому маршрут пришлось по крупицам восстанавливать, расспрашивая знакомых и родственников пропавших туристов. Но Гордо не беспокоила такая мелочь, как несданный протокол, его, как истого администратора, беспокоила амуниция. Он до такой степени был встревожен тем, что "дятловцы" ослушаются приказа вернуть полученные костюмы, что даже послал специального курьера домой к Колеватову эти костюмы забрать. Вах! какая примечательная бдительность, какова высота хозяйственного порыва, чувствуется хватка бывалого кладовщика.

Изъятие штормовых костюмов явно нарушило планы туристов и возможно, поставило под угрозу своевременность выхода группы. И тут очень удачно Александр Колеватов откуда-то добыл шерстяные свитера. Свитер, конечно, далеко не штормовой костюм, но хоть какая-то ему компенсация. Свитеров было много, видимо, на всю группу, поскольку по смыслу речи Риммы Колеватовой брат совершил не две, а больше "ходок" (дефиниции русского языка таковы, что количественные описания чётко разделяются на категории "один"-"два"-"больше двух". Числительное "два" интуитивно-чётко определяется носителями русского языка как "два", "оба", "раз и снова", в то время, как о величинах больше двух обычно говорится неопределённо "много". Из показаний Риммы можно понять, что её брат ходил за свитерами не "два раза", а больше, т.е. три или даже четыре). Откуда Колеватов получил свитера - непонятно, трудно удержаться от подозрения, что некий таинственный доброжелатель очень хотел, чтобы группа Дятлова вышла в поход своевременно.

В этой своевременной помощи самое интригующее - её анонимность. Таинственный помощник группы Дятлова явно не желал, чтобы о нём узнали. И самое главное, Колеватов тоже не хотел, чтобы кто-то узнал о существовании доброжелателя. Он не хотел этого до такой степени, что несколько раз отправлялся по неизвестному адресу, не жалея собственного времени! Казалось бы, что может быть проще - сложи десяток свитеров стопкой, обвяжи их шпагатом и принеси домой за один раз... Ан нет! Александр куда-то уходит, а потом возвращается со свитерами на теле. Очень странное поведение для 24-летнего мужчины. Он словно боится, что за ним проследят и увидят со стопкой свитеров в руках. Как ещё можно объяснить странное нежелание принести свитера "за одну ходку"?

Попытка объяснить появление свитеров тем, что Александр собрал их среди друзей, критики не выдерживает. В те времена была традиция делиться носильными вещами и в уголовном деле есть тому свидетельства, но в случае получения свитеров из рук товарищей не было никакой необходимости утаивать их помощь. Между тем Римма Колеватова прямо указала на скрытность доставки свитеров: "приносил их домой контрабандой".

Странно, да? И это ощущение странности ещё более усиливается, если мы примем во внимание, что через несколько дней вся группа туристов погибнет при таинственных обстоятельствах, а два свитера окажутся сильно радиоактивными.

Последний поход. Фотография слева: выдача сахара к чаю. Все лица хорошо узнаваемы; Георгий Кривонищенко явно намерен иронично прокомментировать щедрую порцию, проносимую мимо рта. Фотография справа: Игорь Дятлов. При рассмотрении изображения с высоким разрешением хорошо заметны усики и щетина на его лице. Удивительно, но небритая щетина на лицах погибших членов группы породила у некоторых "исследователей" предположения, будто их живыми несколько дней удерживали в плену "спецназовцы КГБ". О том, что в зимнее время нормальному мужику просто-напросто не с руки бриться на морозе, "исследователи" не подумали. Видимо, ввиду того, что сами никогда с подобной проблемой не сталкивались.

Интересна концовка истории с загадочными свитерами. Как известно, вещи участников похода по мере опознания возвращались по принадлежности; в следственном деле имеется дюжина таких протоколов. Так, например, Александру Багаутдинову были возвращены валенки, взятые у него Александром Колеватовым перед походом, а не пошедшему в поход из-за болезни Вячеславу Биенко вернули 350 руб., которые тот сдал во время подготовки. Институтскому турклубу вернули имущество, взятое "дятловцами"; следователь даже разрезанную палатку предложил отдать спорткафедре "Политеха", Там, правда, взять её не пожелали (это, кстати, серьёзный довод против того, что следствие кого-то там покрывало и заметало следы. Когда следы действительно "заметают", важнейшие вещдоки стараются уничтожить, а не раздают желающим их получить). Но никаких следов свитеров, добытых Колеватовым для всей группы, в этих "протоколах опознания" и "возврата" нет, словно и самих свитеров не существовало. Таинственный владелец этих вещей заявить о себе не пожелал, а следователь Иванов как будто его и не искал. "Лишние" свитера, не принадлежавшие членами группы, исчезли сами собой, как мираж в пустыне, но из заявления Риммы Колеватовой мы точно знаем, что они существовали! Причём, не один и не два, а в гораздо большем количестве.

Возможно, у кого-то возникнут сомнения в целесообразности самой "поставки" радиоактивой пыли из Челябинска-40 в 1959 г. Ведь в предыдущем разделе данного очерка уже указывалось на то, что иностранные разведки (прежде всего США) пытались осуществлять постоянный мониторинг состояния атомной отрасли СССР и в целом имели довольно полное представление о том какие расщепляющиеся материалы, где и в каких количествах производятся. Казалось бы, ради чего в конце 50-х годов иностранным разведкам надо было идти на немалый риск в попытке получить информацию, которой они и так владели? Нет ли в предположении о проведении такой операции противоречия здравому смыслу?

Нет, противоречия нет никакого. Роль разведки во все времена заключалась не только в том, чтобы преуменьшать собственные силы, но и в том, чтобы преувеличивать. Другими словами - искажать истинную информацию. На протяжении всех 50-х гг. ядерный потенциал Советского Союза отставал от американского по всем основным показателям: числу готовых к использованию боеприпасов, суммарной мощности ядерного арсенала, числу стратегических средств доставки атомных боеприпасов к цели. Хрущёв предпринимал огромные усилия с целью предстать в глазах потенциальных противников имеющим бОльший военный потенциал, нежели это было на самом деле. Экспериментальные баллистические ракеты, не прошедшие испытаний (и впоследствии так и не поступившие на вооружение) демонстрировались на парадах на Красной площади как состоящие на вооружении. Доходило до анекдотов - порой на Красную площадь выкатывались пустые транспортные контейнеры под перспективные ракеты, т.е. ракет самих ещё не было в металле, а о них официально заявляли, как о принятых на вооружение. О самолётах, не имевших межконтинентальной дальности, сообщалось, будто они являются стратегическим бомбардировщиками и способны бомбить цели "за океаном".

Снимок слева: Ту-16 проходят над Красной площадью во время парада 1 мая 1954 г. Эти самолёты позиционировались как стратегические, хотя таковыми в строгом понимании этого термина не являлись. Снимок справа: сверхзвуковой межконтинентальный бомбардировщик М-50 на воздушном параде 9 июля 1960 г. в Тушино. На момент демонстрации иностранным делегациям этот самолёт не был ни "сверхзвуковым", ни тем болеее "межконтинентальным". Не стал он таковым и позже, но это обстоятельство максимально скрывалось от иностранных разведок. Пройдёт немного времени после упомянутого парада и самолёт-разведчик U-2 пролетит над авиабазами стратегической авиации в центральных районах СССР, установив номера всех самолётов на открытых стоянках. Президент США Дуайт Эйзенхауэр, как говорят, схватится за голову, увидев этот список: "Я не понимаю, куда русские прячут свои "Bounder'ы"(М-50)! Президент не мог поверить в блеф Хрущёва, продемонстрировавшего единственный летающий на тот момент самолёт. Кстати, внимательные читатели обратят внимание на то, что самолёт-разведчик U-2 установил номера советских стратегических бомбардировщиков уже после того, как 1 мая 1960 г. бедолагу Пауэрса сбили над Челябинском-40. Умному понятно, да?

Помимо качественных искажений и явного мифотворчества, политическое руководство страны всячески манипулировало цифрами, старательно преувеличивая и количество ядерных бомб, и число носителей ядерного оружия. Во время воздушных парадов тяжёлые бомбардировщики по нескольку раз перестраивались и "прогонялись" над головами зрителей, дабы создать впечатление у иностранных гостей, будто летают десятки самолётов. Чтобы иностранцы, разглядывавшие самолёты в бинокли и фотографировавшие их, не раскусили блеф, бортовые номера загодя закрашивались.

Снимок слева: "Атомный" миномёт 2Б1 "Ока" калибром 420 мм., предназначенный для ведения огня ядерными боеприпасами мощностью 13 кт и 25 кт., проходит по Красной площади на параде 1 мая 1961 г. Работу над этим "мастодонтом" прекратили годом ранее, однако даже в 1961 г. его выкатили на обозрение иностранных военных атташе. Кстати, "Википедия" глубоко ошибается, утверждая, будто их изготовили всего 4 штуки. На самом деле была изготовлена батарея - 6 орудий - 2 из которых никогда не выезжали за пределы полигонов (на Ржевке под Питером и в Кубинке под Москвой). Поэтому начиная с 1957 г., когда "Ока" впервые была явлена иностранцам, по Красной площади всегда катались только 4 машины. Толку от них не было никакого, цель была одна - показать НАТО-вским специалистам, что СССР обладает ядерной артиллерией, т.е. атомным оружием в тактическом звене. Фотография справа: один из мертворождённых монстров, так и не принятый на вооружение РВСН, проходит по Красной площади 7 ноября 1961 г. Точнее, пустой транспортный контейнер, в который никто и не думал помещать ещё несозданную ракету.

Этот многолетний блеф Хрущёва разоблачил Пеньковский. Именно информация Пеньковского дала американцам уверенность в собственных силах в дни "Карибского кризиса" и в известной степени предопределила не очень удачный для СССР исход этой военно-политической комбинации (в принципе, задуманной и реализованной очень неплохо. Да и результат "Карибского кризиса" нельзя считать для СССР совсем уж провальным, поскольку американцы, как известно, были вынуждены согласиться на вывод собственных оперативных ракет с территории Турции и гарантировали неприменение силы против социалистической Кубы).

А вот фотографии уже из 1967 г. Казалось бы, это совсем другая эпоха, но идеология "атомного блефа" продолжала процветать некоторое время и при Брежневе. Показанные на этих фотографиях ракеты, точнее их транспортно-пусковые контейнеры (ТПУ) на тягачах, так и не появились на вооружении Советской армии, что не мешало политическому руководству СССР на протяжении нескольких лет демонстрировать их на парадах. По поводу, так сказать, и без повода. Первый фотоснимок изображает тягач оперативно-тактической ракеты SS-X-14-Scamp (по классификации стран НАТО), второй - стратегической SS-X-15-Scrooge. Кстати, каждый из этих образцов с полным правом может быть отнесёт к прорывным технологиям и концепциям своего времени. Заложенные в них идеи были развиты в ракетах последующих поколений, но к нашей шпионской истории это уже не имеет ни малейшего отношения.

Понятное дело, что советская контрразведка, как и внешнеполитические структуры, предпринимали все необходимые меры для реализации на практике руководящей политической линии, которая на протяжении всех 50-х гг. прошлого века требовала, напомним, всемерного преувеличения ядерной мощи СССР. Поэтому в 1959 г. у КГБ был полный резон пытаться дезинформировать разведки стран НАТО, подсовывая им информацию о росте производственных мощностей по выпуску расщепляющихся материалов. В том числе и в Челябинске-40. Более того, такие операции по "атомной дезинформации" могли рассматриваться как приоритетные, т.е. имеющие особую важность не только с военной точки зрения, но политической. Подобные дезинформационные мероприятия могли принимать самый разный вид и осуществляться по-разному - от официальных заявлений государственного руководства, до засылки перебежчиков с нужной дезинформацией и проведения оперативных комбинаций в форме "контролируемых поставок".

Касаясь подготовки к походу нельзя обойти молчанием ещё один немаловажный аспект. Как показало время, минувшее с публикации первого варианта настоящего очерка, многим читателям не даёт покоя вопрос невооружённости группы, другими словами - отсутствия оружия у предполагаемых "сотрудников и помощников" Комитета госбезопасности. Читателей ставит в тупик одна только мысль, что секретная операция КГБ могла осуществляться силами невооружённых сотрудников.

Что хочется отметить по существу затронутой темы: против вооружения Золотарёва, Колеватова и Кривонищенко огнестрельным оружием имелись серьёзные доводы, как технического плана, так и связанные с особым характером порученного им задания. Прежде всего, на протяжении длительного времени (примерно 2 недели похода) оружие невозможно было бы скрывать от членов группы, непосвящённых в суть выполняемого задания. Расконспирация перед "своими" в глазах КГБ чревата таким же срывом задания, что и перед "чужими". Все инструкции спецслужбы, касавшиеся организации работы сотрудников, числящихся в "негласном штате", категорически запрещали раскрывать перед посторонними свою принадлежность к КГБ даже под угрозой жизни.

Оснащение рюкзаков или ватников потайными карманами для скрытого размещения (переноски) пистолетов на время похода этой задачи не решало. Принимая во внимание условия зимнего многодневного похода, в течение которого оружие могло находиться по несколько суток при температурах -20°С - -40°С и ниже, оружие надлежало хранить в зимней смазке и осуществить его чистку и повторную смазку перед применением. Проделать это втайне от непосвящённых членов группы Золотарёв, Колеватов и Кривонищенко никак не могли.

Только вдумайтесь на секундочку, что могло бы произойти, если бы нормальный положительный студент, хороший комсомолец или комсомолка, увидали бы в руках Золотарёва пистолет... Первая и единственная мысль, которая могла бы осенить студента, свелась бы к убеждению, что ему, наконец-то, открылось истинное лицо Золотарёва - тот уголовник, бандит, урка! Никакие рассказы про "негласный штат", "операцию под прикрытием", "зашифрованного конфидента" не помогли бы - в те времена никто просто-напросто не знал о подобных методах работы контрразведки (а те, кто знал, сидели за колючей проволокой в лагерях и никому ничего рассказать не могли). Никто бы из студентов не поверил, что инструктор по туризму может решать какие-то задачи в интересах госбезопасности - в это мало кто мог поверить даже в 2011 г., когда появился первый вариант очерка, когда история КГБ и тайных операций на территории распавшегося СССР перестали быть государственным секретом. Поэтому, если бы только кто-то увидел пистолет в руках Золотарёва (или Кривонищенко, или Колеватова), то поход группы Дятлова на этом и закончился - обладателя оружия связали бы и потащили бы на "Большую землю" в ближайшее отделение милиции. На разборки, так сказать. Потому что боевой пистолет в те времена мог быть только у милиционеров или офицеров Советской армии, все остальные варианты - это криминал! Вооружать членов группы боевым оружием означало рисковать срывом операции при случайной расконспирации - риском совершенно излишним, как казалось изначально.

Кроме того, иностранные шпионы, на встречу с которыми направлялась группа, изначально (т.е. до произнесения пароля для связи) могли присвоить себе роль военнослужащих внутренних войск, преследующих беглых уголовников, и, руководствуясь этой легендой, проверить документы и личные вещи членов группы. Если бы в ходе такого обыска им удалось обнаружить пистолеты, то операция "контролируемой поставки" провалилась бы, даже не начавшись. Вероятность подобной проверки была ненулевой, поскольку было известно, что забрасываемые на территорию СССР агенты-нелегалы, особенно действующие в группах, могут маскироваться под работников милиции, КГБ или фельдъегерской службы, сопровождающих секретную почту.

Перед Золотарёвым, Колеватовым и Кривонищенко не ставилась задача задержания явившихся на встречу с ними иностранных агентов, а значит, "силовая компонента" в этой операции при её штатном развитии отсутствовала. Видимо, инициатор задания вполне логично рассудил, что наличие оружия никак не поможет достичь поставленной цели, а вот помешать может.

Поэтому было принято вполне обоснованное решение не вооружать всех троих огнестрельным оружием. Вооружение же только одного человека из трёх - скажем, Золотарёва - при сохранении всех вышеназванных рисков, снижало эффективность его применения практически до нуля. Кроме того, выдача оружия одному и невыдача другим могла быть расценена участникам операции как проявление недоверия или неверия в их силы, что было совершенно недопустимо с точки зрения корпоративной этики КГБ. Поэтому сработал принцип: всем, либо никому.

Понятно, что никто из инициаторов операции не предполагал возможности массового убийства всей группы. Видимо, преобладала та точка зрения, что отличная маскировка в группе настоящих, ничего не подозревающих, туристов окажется наилучшей защитой участников операции. Кроме того, видимо, большую заинтересованность в этой операции проявила "противная сторона", поэтому кураторы из КГБ были уверены, что "тем очень надо, те всё проглотят". Эта самонадеянность сыграла жестокую шутку, но стало это ясно позже.

Особо хочется отметить, что работа без штатного огнестрельного оружия и документов, удостоверяющих принадлежность к Комитету, являлась нормой для оперработников КГБ. Более того, из истории группы спецназа КГБ "А" нам известно, что её сотрудники порой отправлялись на опасные задания либо без огнестрельного оружия, либо с незаряженным оружием. Т.е. даже в тех случаях, когда заведомо было известно о неизбежном и остром силовом противостоянии, сотрудники должны были действовать как гладиаторы, врукопашную. Данное утверждение, возможно, разорвёт шаблоны многим читателям и даже вызовет недоверие, но так действительно было. Чтобы не остаться голословным, приведу один из ярких примеров такой "рукопашной операции": захват 12 мая 1989 г. преступной группы, вооружённой четырьмя пистолетами ПМ, забаррикадировавшейся в квартире на четвёртом этаже в доме №21 по ул.Жуковского в г.Саратове. Осуществлявшее эту операцию отделение группы "А" под командованием Героя Советского Союза В. Ф. Карпухина имело при себе только незаряженные пистолеты. И орудовало ими как кастетами.

Здесь же следует коснуться и вопроса об отсутствии "силового прикрытия", которое КГБ не обеспечил группе Дятлова на время проведения операции. Это тоже один из тех доводов, посредством которых некоторые исследователи трагедии пытаются опровергнуть версию "контролируемой поставки". По мнению "опровергателей" Комитет должен был обеспечить безопасность своих сотрудников посредством высылки по маршруту следования туристов неких вооружённых групп. Как это всё должно было выглядеть на практике, "опровергатели" и сами не представляют, однако упомянутый довод кажется многим из них весьма существенным.

Наверное, первое, что требуется в этой связи прояснить - это то, какие задачи должна была бы решать подобная группа силового прикрытия? Именно характер поставленных задач и определил бы её состав и вооружение. Остаётся совершенно непонятным, что именно должна была делать подобная группа (или группы) в операции "контролируемой поставки". Физическую защиту группы Дятлова она обеспечить не смогла бы при любом раскладе, т.к. не должна была присутствовать на месте встречи. Может быть, ей надлежало бы отомстить супостату в случае убийства "дятловцев"? Организовать и вести своими силами преследование? Задержание либо уничтожение противника? Но какова же в таком случае должна быть численность такой группы: 10 человек? 20? 50? Рота? Батальон?

В любом случае, факт задействования группы "силового прикрытия" с точки зрения инициатора задания означает провал операции, т.е. нештатное, неплановое развитие ситуации.

Кстати, далеко не факт, что группа из 10 человек могла бы в тех условиях задержать хотя бы трёх вооружённых агентов вражеской разведки, прошедших надлежащую огневую, физичекую и тактическую подготовки. Для подобной операции на открытой местности требуется полноценное воинское подразделение, хотя бы взвод, усиленный снайперами и желательно кинологом с собакой. И взвод желательно не один, а несколько, дабы выдвигались они с разных направлений. Ни одно территориальное управление КГБ в конце 50-х гг. прошлого века не имело подобных подразделений спецназа, а значит для организации подобной операции пришлось бы обращаться к пограничникам. А это не только административные барьеры (пусть и внутри одного ведомства), но и чисто технические - ведь всех этих людей с оружием и амуницией следовало принять, разместить, обеспечить доставку в Ивдель и далее. Настоящая воинская операция... Задумайтесь на секундочку, сколько десятков и сотен человек будет посвящено в то, что КГБ проводит в глубине Уральского региона какую-то особо секретную операцию и затребовало для этого пограничников из северных регионов?!

Сложность организационных мероприятий и угроза разглашения тайны предстоящих группе действий - это первый серьёзный минус в глазах инициатора задания из КГБ. Но естьи другой.

Главное достоинство Холат-Сяхыл (или Отортена, или любой другой горы на маршруте группы) с точки зрения организации там рандеву - это большая удалённость от жилья. Малолюдные, практически совсем ненаселённые места, зимняя пора и связанные с нею особенности передвижения позволяют с лёгкостью обнаруживать присутствие посторонних. Тем более, если таковых множество.

Кто может гарантировать, что группу прикрытия противник не обнаружит ещё на подходе? Кто может гарантировать, что противник, обнаружив группу Дятлова, не возьмёт паузу в день-два, чтобы убедиться в отсутствии идущего по следу сопровождения? Маршрут-то туристов известен!

Никакой помощи в реализации главной задачи операции "контролируемой поставки" группа силовой поддержки оказать не могла. А вот помешать одним фактом своего присутствия - очень даже. Поэтому надо ясно понимать, что формирование и использование такой группы никакого практического смысла не имело.

Как должна была произойти передача вещей? Это как раз самая простая часть операции, поскольку она требовала взаимодействия по схеме "пароль"-"отзыв". Порядок такого взаимодействия был обусловлен заранее. В назначенное время в назначенном месте должна была произойти якобы случайная встреча группы Игоря Дятлова с группой "туристов" из другого региона страны (хоть Армавира, хоть Владивостока - не имеет значения, ибо проверить в той обстановке происхождение группы было бы невозможно). Возможно, на маршруте было выбрано несколько точек "рандеву" - это придавало известную гибкость графикам движения обеих сторон. В процессе общения после обмена условными фразами со стороны "туристов" должна была последовать просьба дать им (или продать за деньги - неважно!) штаны и свитер, поскольку один из их товарищей прожёг свои вещи на костре. Или привёл в негодность каким-то иным способом - это также совершенно неважно. Важно то, что Кривонищенко должен был с радостью пойти навстречу просьбе, снять с себя штаны и свитер и передать их новым друзьям. Взамен он мог получить деньги (и даже немалую сумму!), но деньги в данном случае не имели особого значения: значение имело только то, что он отдавал свои вещи на глазах многочисленных свидетелей, что лишало происходившее всякого ореола таинственности или "нелегальности". Вся эта операция должна была происходить совершенно открыто, на глазах многих людей - участников похода, возможно, с сопутствующим застольем и фотографированием. Оперативную фотосъёмку иностранных разведчиков требовалось осуществить с соблюдением ряда условий, о которых Золотарёв был осведомлён. Для проведения оперативной фотосъёмки он имел особый фотоаппарат и специальную фотоплёнку. Особо подчеркнём, что Семён Золотарёв имел два фотоаппарата, один из которых (под №55149239) был найден в палатке и опознан Юдиным ещё в марте 1959 г., а второй оказался обнаружен на шее погибшего Золотарёва когда его труп отыскали через два месяца в ручье (номер этого фотоаппарата в деле Иванова не зафиксирован и его судьба неизвестна).

После дружеского застолья и передачи вещей с радиоактивной пылью иностранным агентам, две группы туристов должны были разойтись. Возможно, эта комбинация предусматривала некое развитие, например, подразумевалась последующая встреча Кривонищенко с одним из агентов с целью его трудоустройства в закрытом городе или организации нового постоянно действующего канала связи - детали контрразведывательной операции нам неизвестны и известны никогда не станут. Важно подчеркнуть, что встреча на склоне Холат-Сяхыл, оказавшаяся в конечном итоге трагичной для группы Дятлова, находилась в прямой причинной связи с наличием у группы радиоактивной одежды. Другими словами, не было бы одежды - не было бы и встречи...

Примерно по такой схеме должны были развиваться события в последнем походе Игоря Дятлова. Однако в силу ряда причин всё пошло не так, как планировалось, результатом чего явилась гибель группы в полном составе.

XI. Передача

Побег из ГУЛАГа. Часть 1. XI. Передача

Среди пустых, тяжелых дней, служебных притеснений, угнетающей борьбы за кусок хлеба, за полено дров, за каждый день и шаг существования, тяжкого для всех и непосильного, когда семья разрушена, остается один настоящий день — день передачи. Перемена чистого белья и точное количество перечисленных в списке продуктов, — вот все, в чем она заключается. Ни слова привета, никакой вести о том хотя бы, что все живы и здоровы, — ничего. Но в тюрьме этот пакет, где все говорит о доме, — единственная связь с жизнью; на воле — это единственное, что делаешь со смыслом, с сознанием действительной пользы. Все заключенные и все их жены, матери и дети начинают жить волнующими приготовлениями, ждать этого дня, как встречи. Подумать со стороны — как все это просто: собрал белье, еду и передал пакет. На деле же — совсем, совсем не так. Первая задача — достать продукты: мясо, яйца, масло, яблоки, сухие фрукты, соленые огурцы, табак, чай, сахар. Все это имеется только в магазинах ГПУ, в кооперативах же, доступных рядовым гражданам, почти никогда не бывает, а если когда-нибудь и выдается, то редко и в ничтожном количестве, тогда как для передачи перечисленные продукты нужно иметь каждую неделю. Дома советский гражданин питается картошкой, сдабривая ее селедкой, луком и случайными продуктами, которые иногда завозят в город, собрать же для передачи редкостные деликатесы — задача вроде той, что задается ведьмами в сказках. Мы все пропали бы, если бы не жалкие, грязные рынки, на которых советская власть вынуждена пока терпеть мелких торговцев, часто помогающих продавцам подворовывать из кооперативов.

Chapter X

The voyage of the Beagle. Chapter X. Tierra Del Fuego

Tierra del Fuego, first arrival Good Success Bay An Account of the Fuegians on board Interview With the Savages Scenery of the Forests Cape Horn Wigwam Cove Miserable Condition of the Savages Famines Cannibals Matricide Religious Feelings Great Gale Beagle Channel Ponsonby Sound Build Wigwams and settle the Fuegians Bifurcation of the Beagle Channel Glaciers Return to the Ship Second Visit in the Ship to the Settlement Equality of Condition amongst the Natives DECEMBER 17th, 1832.—Having now finished with Patagonia and the Falkland Islands, I will describe our first arrival in Tierra del Fuego. A little after noon we doubled Cape St. Diego, and entered the famous strait of Le Maire. We kept close to the Fuegian shore, but the outline of the rugged, inhospitable Statenland was visible amidst the clouds. In the afternoon we anchored in the Bay of Good Success. While entering we were saluted in a manner becoming the inhabitants of this savage land. A group of Fuegians partly concealed by the entangled forest, were perched on a wild point overhanging the sea; and as we passed by, they sprang up and waving their tattered cloaks sent forth a loud and sonorous shout. The savages followed the ship, and just before dark we saw their fire, and again heard their wild cry. The harbour consists of a fine piece of water half surrounded by low rounded mountains of clay-slate, which are covered to the water's edge by one dense gloomy forest. A single glance at the landscape was sufficient to show me how widely different it was from anything I had ever beheld.

9. Что увидел эксперт: палатку разрезали изнутри

Перевал Дятлова. Смерть, идущая по следу... 9. Что увидел эксперт: палатку разрезали изнутри

И связан он оказался с тем, что достоверно выяснился характер разрезов палатки погибших туристов. Оказалось, что скат резали не снаружи, а изнутри, а стало быть сделали это сами туристы. И это открытие сразу же отменило предположение о действиях снаружи палатки некоего разрушителя-вандала. Да, фактор страха в качестве побудительного мотива экстренного покидания палатки оставался, но становилось ясно, что источником такового страха были явно не манси. Владимир Иванович Коротаев, бывший в 1959 г. молодым следователем ивдельской прокуратуры, вспоминая о событиях той поры, сообщал, что упомянутое открытие было сделано почти случайно. Палатку, развешенную в ленинской комнате ивдельского УВД (самом большом помещении в здании), увидела женщина-закройщица, приглашённая для пошива мундира. Ей хватило одного взгляда, чтобы уверенно заявить, что, мол-де, палатка ваша изнутри резана! Сказанное произвело настоящий фурор, ведь до того следствие считало иначе. Результатом короткого разговора явился не только пошив мундира для Коротаева, но и направление палатки на криминалистическую экспертизу, призванную с научной достоверностью установить истинное происхождение разрезов. Экспертиза проводилась в Свердловской научно-исследовательской криминалистической лаборатории в апреле 1959 г. старшим экспертом-криминалистом, старшим научным сотрудником Генриеттой Елисеевной Чуркиной (начата 3 апреля, окончена 16-го). Документ этот очень интересен, прежде всего потому, что палатка является своего рода "узлом" трагедии, местом, в котором произошла необъяснимая пока завязка цепи событий, повлёкших исход раздетых и разутых туристов в морозную стужу.

Глава 10. Обновление Черноморского подплава [212]

Глава 10. Обновление Черноморского подплава [212]

В январе 1930 г. подводные лодки Отдельного дивизиона приступили к отработке взаимодействия с авиацией флота. 25 января пл «АГ-23» (Воеводин) и «АГ-24» (Сластников) выполняли тактическое упражнение: «наведение подводных лодок самолетами для атаки крейсера». После занятия лодками своих позиций где-то в районе западнее мыса Херсонес, с евпаторийского рейда в море вышел кр «Коминтерн», а из района Кача вылетели два самолета. Подлетая к району Евпатории, самолеты тут же обнаружили крейсер, так как деваться ему было некуда, но передать радиодонесение им не пришлось, поскольку на два самолета оказалась только одна радиостанция, у которой в то время, как назло, в радиопередатчике сгорела генераторная лампа. Моряки в таких случаях идут на сближение до дистанции голосовой связи, у авиаторов же такой номер [213] не пройдет, потому что они высоко и под шум мотора до парохода не докричишься. Но они имели другое средство контактной связи. И тогда один самолет, оставшись в районе обнаружения крейсера, продолжал следить за ним, а другой полетел к лодкам, чтобы передать им информацию «из рук в руки». В те времена для этого использовался вымпел, представлявший собой капсулу, в которую заключалось написанное на бумаге донесение и к которой крепился длинный матерчатый «хвост» яркой расцветки. Подлетая к адресату, аэроплан снижался, и летчик-наблюдатель сбрасывал вымпел, стараясь, чтобы он попал на палубу корабля. Подлетев к одной из лодок, самолет сбросил вымпел, который упал рядом с лодкой в воду. А когда его поймали за «хвост», то он оторвался, а капсула с донесением пропала в черноморских волнах.

9. Особые учреждения лагеря

Записки «вредителя». Часть III. Концлагерь. 9. Особые учреждения лагеря

Применение рабского труда в учреждениях ГПУ вынуждает его иметь в лагерях особые организации, которых в обычных советских предприятиях нет. Этих организаций три: военизированная охрана (ВОХР) информационно-следственный отдел (ИСО) и культурно-воспитательный отдел (КВО). Военизированная охрана имеет назначение препятствовать побегам из лагеря и преследовать бежавших. Построена она по типу военных частей. Штаб охраны находится при управлении лагерем; при каждом отделении есть свои части охраны, ячейки которых имеются, в свою очередь, на каждом пункте, на каждой командировке, на каждом участке, где только есть заключенные. Чины охраны носят военную форму. Форма нижних чинов охраны лагеря отличается от формы войск ГПУ отсутствием цветных нашивок на воротниках, а также металлической пластинкой с надписью: «Охрана» вместо красной звезды на фуражках. Среди этих нижних чинов охраны вольнонаемных нет; это исключительно заключенные — уголовные преступники, главным образом из числа красноармейцев, отбывающих наказание. Начиная с унтер-офицеров охранники носят форму войск ГПУ независимо оттого, заключенные они или вольные. Вольнонаемных, даже среди высших чинов охраны, очень мало, они также почти все из заключенных. Таким образом, заключенные охраняют сами себя, а ГПУ на охрану тратит очень мало. Нижние чины охраны вооружены винтовками; командный состав — револьверами.

XVI. Еще один допрос

Побег из ГУЛАГа. Часть 1. XVI. Еще один допрос

— Так-с! так-с! Здравствуйте, садитесь. Как поживаете? — любезно встречает следователь, сидя в маленьком, сравнительно чистом кабинетике. — Спасибо, прекрасно. — Прекрасно? Смеетесь? Посмеиваетесь? И долго еще будете смеяться? — Пока «в расход» не спишете. — Недолго, недолго ждать придется, — загромыхал опять любезный следователь. — Семь копеек, расход небольшой, а что касается вас, тоже расход не велик — такого специалиста потерять. Впрочем, разговор этот, который, как и предыдущий, трудно было бы назвать допросом, велся, можно сказать, в «веселых» тонах. В окно виднелось синее еще от вечернего света весеннее небо. Голые, но уже гибкие от тепла ветки дерева шуршали по стеклу. За окном приближалась весна, жили люди и свободно глядели на синее небо, а здесь... какую гадость надо еще вытерпеть, пока выведут «в расход». Смерти я не боюсь, слишком тяжко и гадко так жить, но противно, что будет перед смертью. Куда потащат? Какую гадость придется слышать напоследок? Потом мешок на голову и пулю в затылок. Или без мешка? Неба и того не увидишь перед смертью. — Замечтались? — прерывает меня следователь после порядочного промежутка времени: пока он курил, я молча смотрела в окно. — Ну-с, а что же вы нам о вашем муженьке расскажете? — А что вам надо знать? — Что мне надо знать? Ха, ха. Все надо знать. Все вываливайте. Расскажите, расскажите. Я люблю, когда мне рассказывают. Он закурил папиросу и небрежно развалился в кресле.

Предисловие

Путешествие натуралиста вокруг света на корабле «Бигль». Предисловие

Я уже указывал в предисловии к первому изданию настоящего сочинения и в "Зоологических результатах путешествия на «Бигле»", что в ответ на выраженное капитаном Фиц-Роем пожелание иметь на корабле научного сотрудника, для чего он готов поступиться отчасти своими личными удобствами, я предложил свои услуги, на что было получено — благодаря любезности гидрографа капитана Бофорта — согласие со стороны лордов Адмиралтейства. Так как я чувствую себя всецело обязанным капитану Фиц-Рою за счастливую возможность изучить естественную историю различных стран, которые мы посетили, то, я надеюсь, мне позволено будет выразить здесь лишний раз мою благодарность ему и добавить, что в течение пяти лет, проведенных нами вместе, я встречал с его стороны самую сердечную дружбу и постоянную помощь. У меня навсегда останется чувство глубокой благодарности к капитану Фиц-Рою и ко всем офицерам «Бигля" за то неизменное радушие, с которым они относились ко мне в течение нашего долгого путешествия. Настоящий том содержит в форме дневника историю нашего путешествия и очерк тех наблюдений по естественной истории и геологии, которые, я полагаю, представят известный интерес для широкого круга читателей. В настоящем издании я значительно сократил и исправил одни разделы, а к другим кое-что добавил, чтобы сделать эту книгу более доступной широкому читателю; но, я надеюсь, натуралисты будут помнить, что за подробностями им надлежит обратиться к более обширным сочинениям, в которых изложены научные результаты экспедиции.

Chapter XIV

The voyage of the Beagle. Chapter XIV. Chiloe and Concepcion: great earthquake

San Carlos, Chiloe Osorno in eruption, contemporaneously with Aconcagua and Coseguina Ride to Cucao Impenetrable Forests Valdivia Indians Earthquake Concepcion Great Earthquake Rocks fissured Appearance of the former Towns The Sea Black and Boiling Direction of the Vibrations Stones twisted round Great Wave Permanent Elevation of the Land Area of Volcanic Phenomena The connection between the Elevatory and Eruptive Forces Cause of Earthquakes Slow Elevation of Mountain-chains ON JANUARY the 15th we sailed from Low's Harbour, and three days afterwards anchored a second time in the bay of S. Carlos in Chiloe. On the night of the 19th the volcano of Osorno was in action. At midnight the sentry observed something like a large star, which gradually increased in size till about three o'clock, when it presented a very magnificent spectacle. By the aid of a glass, dark objects, in constant succession, were seen, in the midst of a great glare of red light, to be thrown up and to fall down. The light was sufficient to cast on the water a long bright reflection. Large masses of molten matter seem very commonly to be cast out of the craters in this part of the Cordillera. I was assured that when the Corcovado is in eruption, great masses are projected upwards and are seen to burst in the air, assuming many fantastical forms, such as trees: their size must be immense, for they can be distinguished from the high land behind S. Carlos, which is no less than ninety-three miles from the Corcovado.

XIV. Потеряли направление

Побег из ГУЛАГа. Часть 3. XIV. Потеряли направление

На следующий день путь наш опять усложнился. Прекрасный сосновый лес кончился, пришлось снова нырять по логам и оврагам. Солнце то светило, то пряталось, а направление вдали невозможно было отметить, так все менялось за каждым холмиком и долинкой. Вся местность была словно нарублена и забросана обрывками хребтов и гривок, расходившихся в разных направлениях. Теперь ясно было, что между нашей исходной русской долиной и финской, которую мы себе наметили, лежала эта, как говорится, пересеченная местность, совершенно смазанная на картах. Каково действительное расстояние между верховьями русской и финской рек, как надо выпутаться из этих хаотично разбросанных хребтов? — Остается одно — идти на запад, — настаивала я. — Ломиться через хребты тоже невозможно, — возражал муж. — Надо искать большую долину и пытаться по ней спуститься в Финляндию. В таких местах население всегда держится рек. Они с сыном сделали восхождение на высокую гору и вернулись радостные. — Километрах в десяти река, направление как будто на юг. Много лиственных деревьев. Прекрасная, богатая долина. Если мы уже в Финляндии, южное направление нам не страшно. Дошли до речки, почти весь день пробиваясь между болотами и ручьями. Речка текла прямо на север, то есть могла в любой момент вывести нас обратно, на русскую территорию. Это всех пришибло. Опять болотистые берега, низкие сплошные облака и ни признака солнца. С отчаяния решили перейти речку вброд, потому что противоположный берег казался суше. Издрогли, перемучились и попали в еще худшее болото.

Jacob van Heemskerck (1906)

HNLMS Jacob van Heemskerck (1906). Coastal defence ship or pantserschip of the Royal Netherlands Navy / Koninklijke Marine

Jacob van Heemskerck HNLMS Jacob van Heemskerck was a coastal defence ship (or simply pantserschip in Dutch) in the Royal Netherlands Navy / Koninklijke Marine. Laid down at Rijkswerf, Amsterdam in 1905. Launched 22 September 1906 and commissioned 22 April 1908. It had a long service history, saw action in World War II as a floating battery both for Netherlands and Germany. Then rebuilt into an accommodation ship after the war and decommissioned only on 13 September 1974. There was also the second vessel of the type, Marten Harpertzoon Tromp. The two were not exactly the same though. Jacob van Heemskerck was slightly smaller and had extra two 150-mm gun installed. Both ships were of a quite unique type, specific to Royal Netherlands Navy. By 1900 Koninklijke Marine practically consisted of two parts, more or less distinct: one for protecting homeland and another mostly concerned with Dutch East Indies defence. Or, in other words, a branch for European affairs and a branch for handling overseas issues. Not only in Dutch East Indies, but also in other parts of the world, where Netherlands had its dominions.

27. Несколько слов о странностях, необъяснимых и необъяснённых

Перевал Дятлова. Смерть, идущая по следу... 27. Несколько слов о странностях, необъяснимых и необъяснённых

В истории последнего похода Игоря Дятлова имеется ещё один в высшей степени интересный с точки зрения версии "контролируемой поставки" момент, который, однако, до сих пор не вызывал интереса "профессиональных исследователей" этой трагедии. Их невнимание к данному эпизоду лишний раз с очевидностью доказывает непонимание этими самыми "исследователями" того, как работала советская система сохранения гостайны: наивные мальчиши-кибальчиши видят воистину фантастические происки "злобного КГБ" в мацерации стоп Рустема Слободина и постановке палатки на склоне Холат-Сяхыл, но при этом неспособны оценить события и свидетельства по-настоящему подозрительные. О чём идёт речь? Для начала цитата из походного дневника группы, сугубо для того, чтобы, не обременять читателя авторской речью: "24 января. На вокзале встретили ужас как гостеприимно: не впустили в помещение, и милиционер навострил уши; в городе все спокойно, преступлений и нарушений никаких, как при коммунизме; и тут Ю.Криво затянул песню, его в один момент схватили и увели. Отмечая для памяти гр-на Кривонищенко, сержант дал разъяснение, что п.3 правил внутр. распорядка на вокзалах запрещает нарушать спокойствие пассажиров. Это, пожалуй, первый вокзал, где запрещены песни и где мы сидели без них." А вот рассказы о том же самом инциденте в дневниках участников похода. Зинаида Колмогорова: "25.01.59 г. (...) Да мы уже 2 раза были замечены милицией. Один раз в отделение милиции забрали Юрку Крив., он хотел собрать деньги на конфеты. Было смешно. (...)". А вот запись Людмилы Дубининой: "24 января. (...) Произошёл один небольшой казус - Юрку К. забрали в милицию, обвиняя его в обмане.

Таблица 2

«Шнелльботы». Германские торпедные катера Второй мировой войны. «Шнелльботы» на войне. Результаты действий германских торпедных катеров во Второй Мировой войне : Таблица

Шнелльботы : результаты действий германских торпедных катеров во Второй Мировой войне ТВД 1939 1940 1941 1942 1943 1944 1945 Всего по каждому ТВД Северное море и Ла-Манш Потоплено - 22 ТР (47 834 брт), 3 ЭМ, 1 ММ, 4 ТРЛ 30 ТР (64 356 брт), 1 ЭМ 20 ТР (34 537 брт), 2 ЭМ, 7 ТРЛ, 1 ДК, 2 кат. 6 ТР (15 138 брт), 1 ЭМ, 7 ТРЛ, 1 ДК 12 ТР (23 885 брт), 4 ТРЛ, 9 ДК, 2 ВСУ, 4 кат. 5 ТР (10 222 брт), 1 ДК, 2 кат. 95 ТР (195 972 брт), 7 ЭМ, 1 ММ, 22 ТРЛ, 12 ДК, 2 ВСУ, 8 кат. Повреждено - 5 ТР (20 548 брт), 2 ЭМ 4 ТР (18 091 брт) 4 ТР (4 387 брт) 1 ТР (2 820 брт) 7 ТР (50 036 брт), 1 КРЛ, 3 ЭМ и ФР, 1 ТЩ, 2 ДК, 1 ВСУ - 20 ТР (95 882 брт), 1 КРЛ, 5 ЭМ и ФР, 1 ТЩ, 2 ДК, 1 ВСУ Средиземномое море Потоплено - - - 1 ТР (12 436 брт), 2 ТЩ, 1 ВСУ, 10 кат. 1 ТР (4 572 брт), 3 ЭМ, 1 КЛ,