Cueva de las Manos

3. Cудебно-медицинское исследование тел Юрия Дорошенко, Георгия Кривонищенко, Зинаиды Колмогоровой и Игоря Дятлова

Перевал Дятлова. Смерть, идущая по следу... 3. Cудебно-медицинское исследование тел Юрия Дорошенко, Георгия Кривонищенко, Зинаиды Колмогоровой и Игоря Дятлова

4 марта экспертом областного Бюро судебно-медицинской экспертизы Борисом Алексеевичем Возрождённым и судмедэкспертом города Североуральск Иваном Ивановичем Лаптевым было произведено исследование четырёх тел погибших туристов, доставленных в Ивдель. В целях правильной оценки обстоятельств случившегося на склоне Холат-Сяхыл, опишем одежду, в которой были доставлены погибшие туристы для анатомического исследования и основные телесные повреждения, отмеченные экспертами : а)Юрий Дорошенко, один из двух, найденных под кедром туристов. Известно, что это был самый крепкий и рослый (180 см.) член группы Дятлова. На нём была одета майка-безрукавка и штапельная (т.е. тонкого сукна, не фланелевая) рубашка-ковбойка с коротким рукавом; плавки, сатиновые трусы и трикотажные кальсоны. Все 6 пуговиц ковбойки были застёгнуты, оба нагрудных кармана - пусты. На ногах - разное количество носков: на левой - двое трикотажных и толстый шерстяной с обожжёным участком 2,0*5,0 см., а на правой - остатки х/б носка и шерстяной. Кальсоны Дорошенко были сильно разорваны: левая штанина в средней трети внутренней поверхности бедра имела разрыв размером 13,0*13,0 см., а правая штанина на передней поверхности бедра и того больше - 22,0*23,0 см. В волосах погибшего эксперт обнаружил частицы мха и хвою, кроме того, с правой стороны головы в её височной, теменной и затылочной частях оказались обожжены кончики волос. Цвет лица покойного был определён словосочетанием "буро-лиловый".

24. Свидание

Записки «вредителя». Часть II. Тюрьма. 24. Свидание

Я стоял посреди нашего загона, стараясь ничего не слышать и увидеть сына. Наконец я увидел его. Он стоял у самой решетки, крепко вцепившись в нее; он кричал мне, делал мне знаки, звал. Я бросился к нему, прорвался сквозь толпу заключенных, но не мог добраться до решетки: — Пустите, пустите, ради Бога, — кричал я тем, кто плотно облепил решетку, но никто не слышал меня и не обращал внимания. Каждый видел перед собой только дорогое ему лицо, каждый напрягал все силы, чтобы услышать последние слова. Я пытался силой оттолкнуть одного из них. Он на секунду обернулся ко мне: лицо его было мокро от слез, глаза ничего не видели, не понимали, и он опять судорожно вцепился в решетку. В полном отчаянии, видя, что время уходит, я силой двинулся вперед, налег плечом, ухватился одной рукой за решетку. Послышался глухой треск, все хитроумное сооружение резко наклонилось, к нам бросилась стража, решетку поддержали, чем-то подперли, но мне удалось в это время притиснуться к ней вплотную, и я мог видеть сына и улавливать его слова, которые он кричал изо всей силы. — Мама в тюрьме, — доносилось до меня сквозь гул и стоны человеческих воплей. — Я ношу ей передачу. Свидания мне не дают. Она раз мне прислала письмо, — надрывался мой бедный мальчик. — Как живет N.? — спрашивал я про одного близкого человека, которого я думал просить взять к себе нашего сына, если жену также сошлют. — Она в тюрьме. — A N.N.? — Она тоже в тюрьме. Миша тоже один.

Список схем

Короли подплава в море червонных валетов. Список иллюстраций. Список схем

Глава 19

Сквозь ад русской революции. Воспоминания гардемарина. 1914–1919. Глава 19

Решение покинуть Петроград отнюдь не было продиктовано моим желанием эмигрировать из России. У меня было твердое убеждение в том, что власть большевиков враждебна интересам русского народа и что безоглядная жестокость в конечном счете приведет к падению их режима. Слабость советской административной системы была настолько очевидна, что в способность большевизма выдержать хорошо спланированный удар никто не верил. Я был убежден, что будущее России связано с победой белых армий, и считал своим долгом сражаться в рядах белых. В январе 1919 года я мог выбраться из Петрограда несколькими путями с целью осуществления своего намерения. Хотя точных сведений у меня не было, я знал, что белые армии действуют на юге, севере и востоке. Но чтобы добраться до них в любом из этих направлений, мне пришлось бы пройти сотни миль по территории красных и затем положиться на удачу в преодолении линий фронта. К западу от города, в Эстонии, действовала еще одна белая армия, и от нее меня отделяло не очень большое расстояние. Простейший путь лежал через Финляндию. Финская граница находилась всего лишь в 40 милях от Петрограда, и, хотя она усиленно охранялась большевиками, ожидавшими тогда нападения со стороны Финляндии, пройти через нее было легче, чем там, где велись боевые действия. Через неделю после того, как я принял решение, мне устроили встречу с профессиональным контрабандистом. Это был финский крестьянин, говоривший по-русски с акцентом. Мы остались довольны знакомством друг с другом, и, не тратя лишних слов, он сказал: – Я проведу вас через границу. Дорогу знаю: хожу по ней два раза в месяц.

1291 - 1337

From 1291 to 1337

Late High Middle Ages. From the Fall of Acre in 1291 to the beginning of the Hundred Years' War in 1337.

«Жена вредителя»

Побег из ГУЛАГа. Часть 3. «Жена вредителя»

Это не политическая книга, это повесть о женской советской доле в годы террора — 1930–1931. Не думаю, чтобы кто-нибудь из большевистского правительства верил в миф о «вредительстве», под лозунгом борьбы с которым осуществлялся террор. Во вредительство вообще никто не верил. На удивление всем, оно было объявлено новым проявлением классовой борьбы, раскрытие его стало частью внутренней политики и, как всегда при исполнении директив политбюро, проведено с максимальной энергией. Это усердие — массовые аресты, допросы с пристрастием, иногда и прямые пытки, расстрелы, ужасы лагерей и ссылки — проявлялось так, как будто это самое естественное для советской жизни, как людоедство для антропофагов. Бежавшие советские дипломаты и чекисты развернули такую картину цинизма правительственного аппарата, какую мало кто представляет себе в СССР. Но никто не сказал о жизни тех людей, которые обречены быть гражданами СССР. Не знаю даже, представляет ли само большевистское правительство, во что оно превратило существование своих подданных. С высот своего коммунистического величия оно не видит тех, кем правит, и презирает тех, кого губит. Ни дома, ни семьи, ни личной безопасности нет у гражданина «самой свободной страны в мире», как бы он ни был чист и безупречен по отношению к государству, с какой бы беззаветностью ни работал на свою страну. Он не человек, он раб, похуже крепостного или беглого негра. Как только имя его нужно для политических целей ГПУ, он объявляется врагом социалистического государства.

I. Рождение сына

Побег из ГУЛАГа. Часть 1. I. Рождение сына

Мой сын родился в теплый сентябрьский день. Мягко светило солнце, сад шуршал желтыми и красными листьями; небо было синее; все как полагается в хорошую осень. А в это время шел первый год большевиков: разруха охватывала всю жизнь; надвигался голод. Все только и говорили о нем, но никто еще не понимал, как это может быть страшно. Революция меня, вообще говоря, не пугала: я выросла в профессорской, очень либеральной семье и была уверена в том, что революция должна создать настоящую свободу мысли и деятельности, что же касается материальных затруднений, их можно перетерпеть. Не может быть, думалось мне, чтобы при любых условиях муж и я, культурные и трудоспособные, не заработали на жизнь. Но первое ощущение, с которым я проснулась на другой день после рождения сына, был голод. Мне было даже стыдно — так это ощущение было надоедливо и неотступно. Денег едва хватило, чтобы расплатиться с докторшей. Весь мой расчет был на довольно крупную сумму, которую я должна была получить с издательства, но оно тянуло выплату, было неожиданно ликвидировано, и я осталась без заработанных денег. Муж взял вторую службу, я должна была вернуться к своей педагогической работе, но при том, как росли цены на рынке, этого заработка нам не могло хватить и на полмесяца. Меня кормили чем могли, но этого было так мало — ужас! Я не смела признаться даже самой себе, как меня мучил голод, особенно после того, как покормишь сына. Голова кружилась, спина болела, слабость охватывала такая, что, кажется, не знаешь, что отдала бы, чтобы съесть чего-нибудь настоящего, питательного.

19. Кто убивал: значимые черты обобщённого портрета убийц на основании предполагаемой поведенческой модели

Перевал Дятлова. Смерть, идущая по следу... 19. Кто убивал: значимые черты обобщённого портрета убийц на основании предполагаемой поведенческой модели

Что же можно сказать об убийцах, основываясь на зафиксированных следствием деталях преступления и сделанных выше выводах? Пойдём по порядку: - Убийцы не являлись членами группы Игоря Дятлова, в противном случае согласованные действия группы были бы исключены. Между тем, "дятловцы" отступали от палатки все вместе, в одном направлении и при сохранении, как минимум, голосового контакта. В дальнейшем мы видим согласованные действия под кедром и в овраге; - Убийц было немного - 2, максимум, 3 человека - поскольку эти люди испытывали явное затруднение с контролем всей группы туристов. Именно их неспособность полностью контролировать всю группу обеспечила Золотарёву и Тибо-Бриньолю возможность отделиться в самом начале нападения и сохранить одежду, обувь, головные уборы; - Убийцы были вооружены огнестрельным оружием, поскольку без него им не удалось бы добиться повиновения группы из 9 человек, располагавшей по меньшей мере 3 топорами, 5 ножами и 2 лыжными палками. Именно подавляющее силовое превосходство противника заставило по меньшей мере семерых взрослых, адекватных и достаточно опытных людей подчиниться совершенно диким на первый взгляд требованиям снять головные уборы, перчатки и обувь. Без огнестрельного оружия противник не смог бы подавить волю к сопротивлению до такой степени; обязательно началась бы групповая драка, свалка и на телах и одежде погибших появились бы связанные с этим специфические повреждения; - Убийцы явно выдавали себя не за тех, кем являлись на самом деле. Именно этим объясняется недооценка некоторыми членами группы степени угрозы, созданной этими людьми.

Письмо Н. В. Гоголю 15 июля 1847 г.

Белинский В.Г. / Н. В. Гоголь в русской критике: Сб. ст. - М.: Гос. издат. худож. лит. - 1953. - С. 243-252.

Вы только отчасти правы, увидав в моей статье рассерженного человека [1]: этот эпитет слишком слаб и нежен для выражения того состояния, в какое привело меня чтение Вашей книги. Но Вы вовсе не правы, приписавши это Вашим, действительно не совсем лестным отзывам о почитателях Вашего таланта. Нет, тут была причина более важная. Оскорблённое чувство самолюбия ещё можно перенести, и у меня достало бы ума промолчать об этом предмете, если б всё дело заключалось только в нём; но нельзя перенести оскорблённого чувства истины, человеческого достоинства; нельзя умолчать, когда под покровом религии и защитою кнута проповедуют ложь и безнравственность как истину и добродетель. Да, я любил Вас со всею страстью, с какою человек, кровно связанный со своею страною, может любить её надежду, честь, славу, одного из великих вождей её на пути сознания, развития, прогресса. И Вы имели основательную причину хоть на минуту выйти из спокойного состояния духа, потерявши право на такую любовь. Говорю это не потому, чтобы я считал любовь мою наградою великого таланта, а потому, что, в этом отношении, представляю не одно, а множество лиц, из которых ни Вы, ни я не видали самого большего числа и которые, в свою очередь, тоже никогда не видали Вас. Я не в состоянии дать Вам ни малейшего понятия о том негодовании, которое возбудила Ваша книга во всех благородных сердцах, ни о том вопле дикой радости, который издали, при появлении её, все враги Ваши — и литературные (Чичиковы, Ноздрёвы, Городничие и т. п.), и нелитературные, которых имена Вам известны.

13. Мой первый допрос

Записки «вредителя». Часть I. Время террора. 13. Мой первый допрос

Медленно шел я к стоящему на высоком берегу одноэтажному длинному, как барак, дому ГПУ. Вокруг него, как и у других домов Мурманска, забора не было; грязь такая же, как всюду. Перед домом среди вонючих помойных ям рылись свиньи. Прихожая, или комната для дежурных, разделена низкой перегородкой, за которой сидят двое в красноармейской форме. Один деятельно крутил ручку допотопного телефона, всегда бывшего в неисправности, второй зевал и лениво разглядывал меня. — Вам кого? Протянул ему молча повестку. — Обождите. Сел на скамью, уныло смотрю, как медленно движутся стрелки на стенных часах. Дежурные говорят о выдачах в кооперативе. Наконец, подходит красноармеец. — Давайте! Пропустил меня вперед и ввел в коридор. Арестован я уже, или это у них такой общий порядок водить под конвоем? Коридор широкий, грязный, темный. Справа ряд дверей с висячими замками — камеры. Здесь сейчас С. В. Щербаков и К. И. Кротов, люди, которые, может быть, заслуживают наибольшего уважения в тресте. У одной из дверей в конце коридора конвойный останавливает меня. — Обождите. — Слегка стучит в дверь, вводит в кабинет следователя. Грязные тесовые стены, некрашеный пол, два стола, три стула. За одним из столов сидит женщина. «Опять ждать, — подумал я, — верно, стенографистка». Мне и в голову не пришло, что следователем может быть женщина; меня удивило, когда она обратилась ко мне со словами: — Товарищ Чернавин, садитесь, нам надо много о чем с вами поговорить. Она указала мне на стул перед ее столом.

Глава 10

Борьба за Красный Петроград. Глава 10

Неустойчивость полевых частей Красной армии поставила в порядок дня принятие срочных энергичных мер по обороне Петрограда изнутри. В случае невозможности остановить рвущуюся вперед Северо-западную армию на подступах к Петрограду было решено дать бой в кварталах самого города. Поставленная советскому командованию задача, таким образом, состояла из двух основных частей: первая заключалась во всемерном укреплении частей 7-й армии и решении участи противника на фронте, вторая предусматривала необходимость мобилизации всех внутренних ресурсов крупного промышленного и политического центра и такой организации внутренней обороны его, которая должна была бы выполнить задачу по разгрому всех сил белогвардейской армии на улицах самого города. Укрепление подступов к Петрограду в виде фортификационных сооружений, производившееся в течение всего лета 1919 г., несколько затем усиленное к осени, в общем не дало положительных результатов, [329] так как отступавшие части 7-й армии не в состоянии были на них задержаться. Поэтому план внутренней обороны Петрограда предусматривал также и серьезные инженерные работы по укреплению районов города. Все эти ставшие на очередь чрезвычайной важности и срочности вопросы являлись заботой ранее созданного Военного совета (Комитета обороны) Петроградского укрепленного района. Деятельность Военного совета характеризуется тем количеством разнообразнейших вопросов, которые подлежали разрешению на заседаниях Совета.

1095 - 1291

С 1095 по 1291 год

Ранний период Высокого Средневековья. От Клермонского собора в 1095 до падения Аккры в 1291.