V. Гепеустовская волынка
При дневном свете городишко оказался еще меньше: если бы не мрачный дом ГПУ, все было бы мирно, сонно, местами даже красиво, особенно там, где виден изрезанный бухтами глубокий залив. Здесь говорится — губа. Но Север — безнадежный. Одни болота и граниты.
Пришли в комендатуру: узкий коридорчик, дощатая переборка, в ней окошко, как на Шпалерке, в помещении для передач, только все меньше. За окошком сидит здоровенный детина — гепеуст... Рожа круглая, сытая, румяная, сам толстый и такой же нахальный, как все.
— Как мне получить разрешение на свидание с таким-то? — называю ему фамилию, надеясь, что он скажет, что разрешение для него уже есть.
— Стол свиданий, — отвечает он, ни о чем не справляясь.
— Но муж писал мне, что хлопочет о свидании, может быть, разрешение уже есть.
— Стол свиданий.
Щелк, окошко захлопывается. Не у кого даже спросить, где этот «стол свиданий».
Выходим на улицу. Кто-то проходит мимо, но все похожи на заключенных, а с ними разговаривать нельзя, еще наделаешь им беды...
Идем в управление ГПУ. Не поймешь, куда войти. Наконец, попадается гепеуст.
— Скажите, где стол свиданий?
— Второй этаж, — буркнул он на ходу.
— Как же туда попасть? — кричу ему вдогонку.
Махнул рукой — за угол дома.
Верно. Нашли вход в канцелярию; окошечко, надпись: «Стол свиданий». Очередь: две пожилые интеллигентки, баба с грудным ребенком, которого она держит под полушубком, и дама в котиковом манто. Невольно думается, чего это она так разрядилась, когда муж в каторге... Нет, вижу, в этом есть свой смысл: с ней говорят вне очереди, вызывают в кабинет к начальнику.
Потрепанная интеллигентка, стоящая передо мной, шепчет другой, кивая на уходящую даму в манто:
— Муж — партиец, сослали за оппозицию. Он теперь тут, в управлении ГПУ, служит: тоже шишка. Для них все это временно, случайно, а кто с ним служил в Москве, всех кончили.
В канцелярии — тишина. У окошечка человек, может быть, и молодой, но с тем безнадежным взглядом, который сразу обличает в нем заключенного. Говорит он тихо, как водой капает.
— Как получить свидание с таким-то? — повторяю я, надеясь, что, может, он знает о разрешении.
— Заполните бланк.
— А если муж уже просил о свидании? Если оно, может быть, уже разрешено?
— Заполните бланк, — повторяет он невозмутимо, словно у него в голове нет никакого смысла, как у того мордастого гепеуста.
Из разговоров слышу, что одна из жен ждет разрешения неделю, другая десять дней. Запрашивают Медвежку, а оттуда ответа нет.
Заполняю бланк. Мальчишка волнуется, но молчит, пока мы не выходим на улицу.
— Мама, папка же сказал, что тебе надо идти к коменданту, взять разрешение.
— Дорогой мой, ты сам видел коменданта, что он сказал? Идем еще раз к коменданту, но помни, что нельзя говорить, что ты видел папку.
Приходим опять к коменданту.
— Простите, но меня послали к вам из стола свиданий, — вру я наугад. — Может, разрешение у вас?
— Нет.
— Что же мне делать?
— Ждать.
— Где справляться? — тороплюсь я сказать.
— Стол свиданий.
Щелк, и закрылось окошечко.
Выходим на улицу. У мальчишки глаза полные слез. Он не привык еще так стукаться о стенки, хотя это обычная советская волынка: всегда нужны какие-то бумажки, всегда гоняют из одного места в другое и повторяют слова, из которых ничего нельзя понять.
— Иди домой, — говорю я сыну.
— Никуда я не пойду, пока ты не достанешь разрешения.
— Как его достать?
— Ты не так говоришь.
— Сейчас я схожу еще раз в стол свиданий, а потом ты иди, говори сам с комендантом.
Иду к безнадежному молодому человеку и, пользуясь тем, что очереди нет, говорю беззвучно, по тюремному:
— Что мне делать, научите.
— Ждать ответа на заявление, — говорит он громко и добавляет: — зайдите вечером, справлюсь.
Надежда это или отговорка?
— Вечером тебя также будут гонять взад и вперед, — говорит с обидой мальчишка. — Папка думает, что ты все сделаешь...
Я понимаю, как ему непереносимо горько, что я не умею сделать самого нужного, но мне нечем утешить его. Я знаю обычаи ГПУ: возможно, что разрешение лежит у коменданта, но ему не хочется так просто взять и дать мне. Возможно также, что мужа обманули, обещав ему разрешение, а его нет и не будет. Люди, в руках которых вся власть и никакой ответственности, делают много беспричинных вещей.
Мы бредем по улице. Тоска, когда чувствуешь чужую бессмысленную волю. Вдруг, слышим, сзади нагоняют знакомые, нервные шаги.
— Получили? — спрашивает он, говоря мне в спину. Качаю отрицательно головой.
— Идите к коменданту, — говорит он, обгоняя.
— Ты видишь! — торжествует сын. Муж входит первый, мы за ним.
— Вот моя жена и сын приехали, — говорит он в окошечко. — Мне обещано разрешение на свидание, может быть, оно передано вам?
Мы стоим, молчим, не смеем даже поздороваться.
— Можете разговаривать, — говорит комендант тем же деревянным голосом и захлопывает окошечко, чему мы теперь радуемся.
Мы садимся у окна. Сидим и молчим. Сил ни у кого нет говорить. Слова все забыты.
I. Внутренняя эмиграция
Побег из ГУЛАГа. Часть 2. I. Внутренняя эмиграция
Почти полгода провела я в тюрьме, абсолютно ничего не зная, что делается дома: мне не передали ни одного письма, не дали ни одного свидания. Пожалуй, это было легче, потому что я видела, как после свиданий от тоски сходили с ума. Меня увели из дома зимой, вернули — когда кончалось лето. Все, что случилось за это время, было для меня зияющим черным провалом. В тюрьме казалось, что стоит только выйти на волю, и жизнь будет полна работы и энергии. Если вышлют мужа, придется добывать средства для существования за двоих. Мучительно хотелось, чтобы время вновь заполнилось трудом; казалось, что я схвачусь за него, как голодный за хлеб. Вот я на воле, и что же? Лежу на диване и думаю. Из пяти с лишним месяцев тюрьмы месяц я сидела; на четыре месяца меня забыли, вероятно, по пустой небрежности. Когда-то мне казалось, что мой труд нужен государству, а теперь? С другими поступили еще гораздо хуже. Мне сказано было, чтобы я возвращалась на прежнюю работу, но я хорошо знаю, что следователи всегда врут, хотя бы это было совершенно бесцельно, такова их профессиональная привычка.
Часть II. Восстановление подводного плавания страны (1920-1934 гг.) [81]
Короли подплава в море червонных валетов. Часть II. Восстановление подводного плавания страны (1920–1934 гг.)
Chapter VIII
The pirates of Panama or The buccaneers of America : Chapter VIII
Lolonois makes new preparations to make the city of St. James de Leon; as also that of Nicaragua; where he miserably perishes. LOLONOIS had got great repute at Tortuga by this last voyage, because he brought home such considerable profit; and now he need take no great care to gather men to serve under him, more coming in voluntarily than he could employ; every one reposing such confidence in his conduct that they judged it very safe to expose themselves, in his company, to the greatest dangers. He resolved therefore a second voyage to the parts of Nicaragua, to pillage there as many towns as he could. Having published his new preparations, he had all his men together at the time, being about seven hundred. Of these he put three hundred aboard the ship he took at Maracaibo, and the rest in five other vessels of lesser burthen; so that they were in all six ships. The first port they went to was Bayaha in Hispaniola, to victual the fleet, and take in provisions; which done, they steered their course to a port called Matamana, on the south side of Cuba, intending to take here all the canoes they could; these coasts being frequented by the fishers of tortoises, who carry them hence to the Havannah. They took as many of them, to the great grief of those miserable people, as they thought necessary; for they had great use for these small bottoms, by reason the port they designed for had not depth enough for ships of any burthen. Hence they took their course towards the cape Gracias à Dios on the continent, in latitude 15 deg. north, one hundred leagues from the Island de los Pinos.
Глава 4
Сквозь ад русской революции. Воспоминания гардемарина. 1914–1919. Глава 4
Царь обладал всеми качествами, которые внушают симпатии и любовь ближайшего окружения. Но те самые свойства, которые так привлекательны в частном человеке, превратились в серьезные помехи, когда он был призван руководить страной в чрезвычайных обстоятельствах. Миролюбие царя, стремление избегать болезненных ситуаций предоставили возможность приближенным влиять на него. Страсть к самобичеванию отвращала его от правления железной рукой. Личное обаяние царя превращало необходимость сообщить монарху нелицеприятную правду в крайне трудную задачу. Природа наделила царя достоинствами и недостатками, непригодными для выполнения им своей миссии, обстоятельства и история были против него. Когда началась война 1914 года, оппозиционные партии впервые за полстолетия выразили готовность сотрудничать с властью. Императору пришлось принять на веру эту перемену в настроениях и положиться на людей, опасаться которых и не доверять которым имелись все основания. Ряд политических группировок, заявивших сегодня о своей лояльности, были ответственны за десятилетия террора в истории России; некоторые предпочли промолчать в отношении убийств и грабежей, совершенных политическими экстремистами. Для того чтобы поверить в лояльность этих группировок, царю пришлось бы многое забыть, но оказаться настолько гуманным, чтобы вычеркнуть из памяти раскромсанное тело своего деда Александра Второго, погибшего в результате злодейского покушения, или длинный список убитых людей, преданных государственным интересам, – это выше человеческих возможностей.
Введение
Короли подплава в море червонных валетов. Введение
Если вам когда-либо посчастливится оказаться в Кронштадте, обязательно посетите Якорную площадь, расположенную в центре города. Отдав должное великолепному памятнику русского зодчества — Морскому собору, возвышающемуся над площадью, обратите внимание на расположенный справа от собора памятник выдающемуся российскому флотоводцу адмиралу Степану Осиповичу Макарову. На пьедестале вы прочтете его слова: «Помни войну!» Несмотря на то что некоторые политики продолжают настаивать на исчезновении в современном мире образа врага, никто не станет гарантировать незыблемость мирных отношений между такими разными государствами. Их народы не хотят воевать, но, ведомые безответственными правителями, преследующими свои личные или какие-либо корпоративные цели, достижимые лишь силой, могут оказаться в самом пекле военных действий. Оттого слова адмирала не потеряли своего значения. Заявления о том, что сегодня вооруженные силы нужны только для борьбы с международным терроризмом, — всего лишь лукавство, позволяющее иметь армию и флот в условиях «совершенного отсутствия врага». Поэтому мы с вами возобновим исторический разговор о войне и продолжим знакомство с тем, что произошло с подводными силами Российской империи после ее краха, как Советская Россия стала готовиться к отражению вооруженного посягательства на ее суверенитет и чего она добилась в этом трудном деле. Необычное название книги нуждается в пояснении. «Валетами» в Красном Флоте матросы называли новых красных командиров, [7] наспех прошедших обучение во вновь созданных военно-морских учебных заведениях.
Часть III. Концлагерь
Записки «вредителя». Часть III. Концлагерь
Глава 7
Борьба за Красный Петроград. Глава 7
Одновременно с разворачивавшимися событиями на Петроградском фронте и первым наступлением белой армии на Петроград группа представителей русской торгово-промышленной буржуазии вела в Финляндии контрреволюционную работу, направленную к объединению всех действовавших против Советской России сил и заключению военного союза с прибалтийскими государствами. При помощи финляндской буржуазии русская контрреволюция получила возможность приступить к непосредственной организации антисоветского фронта. В общих чертах эта деятельность сводилась к следующему. С разрешения финляндского правительства в Гельсингфорсе в конце 1918 года был образован особый комитет по делам эмигрирующей из Советской России русской буржуазии под председательством А. Ф. Трепова. В начале 1919 г. в связи с прибытием из Петрограда П. Б. Струве и А. В. Карташева в Выборге было созвано совещание представителей русских торгово-промышленных [242] кругов, на котором председателем указанного комитета вместо Трепова был избран представитель Национального центра Карташев. С приездом в Гельсингфорс генерала Н. Н. Юденича, бывшего командующего Кавказской армией в дни мировой войны и заслужившего хорошую репутацию среди русской буржуазии, вся политика комитета по делам русских в Финляндии была направлена по линии оказания поддержки генералу Юденичу. Выделенный из состава комитета совет промышленности под председательством Ф. Ф. Утемана занял под общим поручительством в гельсингфорсских банках 2 миллиона марок для содействия всем начинаниям русского генерала. Настроение в среде представителей русской буржуазии, находившейся в Финляндии, в смысле их внешней ориентации было не вполне установившимся.
Глава 16
Борьба за Красный Петроград. Глава 16
Катастрофа, столь быстро постигнувшая северо-западную русскую контрреволюцию, заставила ее идеологов и военных вождей заняться анализом тех причин, которые были в основе ее поражения. Белые генералы, руководившие походом на Петроград, основную причину своего поражения пытались найти исключительно в области военной деятельности. Основные вопросы, определившие в конечном счете исход военных кампаний и операций, оставались, конечно, вне сферы их умственного кругозора. Выходцы из определенной классовой среды и представители буржуазно-помещичьих интересов — они не могли подняться выше своих военно-кастовых, профессиональных вожделений. Продолжая оставаться военной кастой, противостоящей широким пластам трудящихся, военные руководители русской контрреволюции были глухи и слепы ко всяким завоеваниям революционной мысли. История развития русского капитализма предопределила удельный вес русской буржуазии. [567] Зависимость последней от англо-французского капитала принимала определенные и вполне законченные формы — она сказалась на ходе мировой империалистической войны, она вошла в историю 1917 года, она отразилась и на всей дальнейшей деятельности отечественной контрреволюции. Помощь крупных империалистических государств привела к тому, что против Советской республики выступила контрреволюция в масштабе международном. Техника империалистических государств была призвана оказать реальную поддержку русской белогвардейщине. Требовалось только искусство военных руководителей, чтобы эту помощь использовать наиболее целесообразно.
800 - 323 BC
From 800 to 323 BC
From the end of Greek Dark Ages c. 800 BC to the death of Alexander the Great in 323 BC.
18. Непредвзятый анализ событий на склоне Холат-Сяхыл во второй половине дня 1 февраля 1959 г. Объективность «фактора страха», влиявшего на принимаемые туристами решения
Перевал Дятлова. Смерть, идущая по следу... 18. Непредвзятый анализ событий на склоне Холат-Сяхыл во второй половине дня 1 февраля 1959 г. Объективность «фактора страха», влиявшего на принимаемые туристами решения
Убедившись в полной несостоятельности прочих версий, попробуем дать свою трактовку произошедшему на склоне горы Холат-Сяхыл в районе 16 часов 1 февраля 1959 г. Как известно, правильно заданный вопрос - это уже половина ответа, так что постраемся правильно сформулировать самый главный вопрос, который должен задать себе исследователь трагедии группы Дятлова после изучения всей доступной фактологии. Звучать такой вопрос, по мнению автора, должен так: какие именно обстоятельства придают истории гибели этой туристической группы крайнюю запутанность, непонятность и неочевидность? Можно сказать и проще: что именно сбивает с толку исследователей, в чём кроется коренное отличие обстоятельств гибели этих туристов от множества иных случаев гибели людей в туристических и альпинистских походах? Исчерпывающий ответ позволит понять природу той силы, которая погубила туристов, её источник и особенности действия. Итак, попробуем перечислить по порядку самые явные, бросающиеся в глаза странности произошедшего на склоне Холат-Сяхыл: 1) Очевидная разделённость по месту и времени воздействующих факторов: возле палатки на склоне имело место "запугивание", или скажем иначе, "устрашающее воздейстие", однако фатальные повреждения, повлёкшие гибель людей, оказались причинены далеко внизу - у кедра и в овраге. Причём, случилось это по истечении нескольких часов с момента "устрашающего воздействия" на склоне горы. Почему запугивающий фактор не реализовался сразу в момент появления возле палатки? "Дятловцы" уходили от палатки пешком, без обуви, пересекая три каменистых гряды, они никак не могли убежать от погнавшей их вниз угрозы.
Chapter XII
The voyage of the Beagle. Chapter XII. Central Chile
Valparaiso Excursion to the Foot of the Andes Structure of the Land Ascend the Bell of Quillota Shattered Masses of Greenstone Immense Valleys Mines State of Miners Santiago Hot-baths of Cauquenes Gold-mines Grinding-mills Perforated Stones Habits of the Puma El Turco and Tapacolo Humming-birds JULY 23rd.—The Beagle anchored late at night in the bay of Valparaiso, the chief seaport of Chile. When morning came, everything appeared delightful. After Tierra del Fuego, the climate felt quite delicious—the atmosphere so dry, and the heavens so clear and blue with the sun shining brightly, that all nature seemed sparkling with life. The view from the anchorage is very pretty. The town is built at the very foot of a range of hills, about 1600 feet high, and rather steep. From its position, it consists of one long, straggling street, which runs parallel to the beach, and wherever a ravine comes down, the houses are piled up on each side of it. The rounded hills, being only partially protected by a very scanty vegetation, are worn into numberless little gullies, which expose a singularly bright red soil. From this cause, and from the low whitewashed houses with tile roofs, the view reminded me of St. Cruz in Teneriffe. In a north-westerly direction there are some fine glimpses of the Andes: but these mountains appear much grander when viewed from the neighbouring hills: the great distance at which they are situated can then more readily be perceived. The volcano of Aconcagua is particularly magnificent.
Побег из ГУЛАГа
Чернавина Т. Побег из ГУЛАГа