Глава 10
Май 1917 года покончил со стадией перебранки и ознаменовал вступление в стадию разочарования в революции. Все находили развитие событий отвратительным, и никто не скрывал своих чувств. Больше не предпринималось искренних попыток обратить кого-либо в свою веру или убедить в чем-либо. Люди больше ничего не доказывали, они определились в убеждениях и отвечали смехом на каждый довод.
Массы людей опасались, что революция окажется пустым звуком. Война продолжалась, как прежде, и, поскольку надежда на скорый мир отсутствовала, солдаты находились в постоянной готовности к суровым испытаниям. В положении трудящихся никаких чудодейственных изменений к лучшему не произошло. С ростом цен заводской рабочий с трудом сводил концы с концами. Крестьяне не могли понять, почему им надо дожидаться конституционного совещания для раздела земли, которую они в состоянии взять немедленно. Страной правили представители все тех же классов, которые прежде сформировали кабинет министров.
Солдаты, рабочие и крестьяне стали проявлять признаки нетерпения и требовать доказательств, что в стране действительно утвердился новый порядок. Они относились с насмешками и вызовом к образованным классам, чью неприязнь к своим надеждам ощущали и чье сопротивление немедленным переменам приписывали эгоистическим мотивам. В своем стремлении получить от революции выгоды трудящиеся массы раскачивали государственный корабль до опасного крена.
С другой стороны, националистически мыслящие группы, наблюдающие крушение Российской империи, тоже теряли веру во Временное правительство. Им стали надоедать чиновники, обращавшиеся к ним за поддержкой, а затем использовавшие эту поддержку для достижения бессмысленных компромиссов. Среди образованных россиян стала преобладать неприязнь к руководителям, настаивавшим на том, что революционные реформы нужно проводить разумно, однако пасующим перед малейшим проявлением вызывающего поведения. Складывалось общее убеждение, что предотвратить полную дезинтеграцию страны можно было только силой.
Издерганные неопределенностью, люди начали искать политиков, которые смогли бы избавить их от существующего кошмара. Был ли этот человек монархистом или социалистом, теперь значения не имело, поскольку от него ждали решимости восстановить порядок. Молодые националисты горели нетерпением приступить к действиям, однако без руководителей мало что могли сделать и лишь выражали недовольство.
Армейские и флотские офицеры, инженеры, мелкие чиновники и все лица, занимающие ответственные посты, принялись за неблагодарную работу по наведению подобия порядка на своем участке деятельности. Ежедневный изнурительный труд приводил лишь к тому, что они наблюдали абсурдные результаты воздействия свободы на окружающих их людей.
В крестьянах, не умевших читать и писать, вдруг развилась непомерная любовь к иностранным словам. Они считали простой язык признаком смирения, не подобающего свободному гражданину, и предпочитали пользоваться тяжеловесными терминами, значения которых не понимали. Моему дяде, оставлявшему в связи с новым назначением свой пост, передали пространный документ, подписанный всеми солдатами полка. Документ подразумевал положительную оценку его деятельности и начинался следующими словами: «Гражданин полковник: Вы – лев нашей Конституции!..» Забавная черта этой новой формы изъяснения состоит в том, что, хотя в целом ее нельзя признать удобоваримой, доброжелательные намерения солдат очевидны: они считают полковника хорошим человеком и желают довести это до его сведения.
Разного рода митинги обеспечивали отдушину людям, страдавшим высокопарной манерой выражения. Нередко темы дебатов носили столь же шаржированный характер, как и лексика ораторов.
Однажды вечером мы с моей девушкой вместо посещения театра решили понаблюдать за массовым митингом прислуги, которая собиралась объединиться в профсоюз. Собрание проходило на арене крытого цирка, все места амфитеатра были заняты. Аудитория состояла из поваров и служанок в сопровождении их обожателей, которые сидели, обняв своих возлюбленных. В воздухе стоял запах пота вперемешку с дешевыми духами. Постоянно раздавалось приглушенное хихиканье и треск от лузганья жареных семечек.
Выступали с большим воодушевлением. Норовистая, неряшливая кухарка хотела знать, почему она должна находиться у плиты, когда другие еще спят. Она потребовала, чтобы слуги и хозяева согласовали час подъема. Широкоплечая, грубая женщина хмурого вида настаивала, чтобы слуга, занимавшийся одновременно приготовлением пищи и уборкой помещения, получал двойную плату. Застенчивая служанка с изогнутыми дугой бровями и очень высоким голосом высказала мнение, что, поскольку все равны, она должна, хотя бы раз в неделю, пользоваться гостиной хозяев для приглашения своих гостей.
Обсуждались многие другие проблемы такого же характера, а закончились дебаты звучной резолюцией и голосованием. Когда председатель ставил вопрос на голосование, собрание замирало на короткое время, пары разъединялись, затем каждый голосовал в поддержку предложения. Девушки поднимали руки, смущенно улыбаясь, в то время как сопровождавшие их парни оказывали им моральную поддержку, тоже принимая участие в голосовании. Чтобы не привлекать к себе внимания, мы тянули руки вверх вместе со всеми.
Однажды мы вшестером вышли послушать большевиков. В апреле в Россию прибыл Ленин и захватил со своими последователями дворец, где проживала известная балерина госпожа Кшесинская. Слушатели топтались вокруг этого места день и ночь, и большевистские лидеры обращались к ним с балкона второго этажа через короткие промежутки времени. Когда мы там остановились, появился Ленин и выступил с краткой речью. Это был сильный оратор, он сопровождал свою речь энергичными и резкими жестами, ударяя по балюстраде кулаком, как бы подчеркивая каждую фразу. Когда он жестикулировал наиболее энергично, мы аплодировали и кричали:
– Браво, Кшесинская! Браво, Кшесинская!
К сожалению, в этот вечер слушатели симпатизировали большевикам. Нас окружили солдаты и штатские с руганью и угрозами. В критический момент на помощь подоспела милиция и арестовала нас. Немедленно процессия из более чем сотни человек направилась в ближайший комиссариат, служивший революционным вариантом полицейского участка. Когда мы прибыли туда, кто-то предложил обвинить нас в нарушении общественного порядка и разжигании контрреволюционных настроений. Комиссар устроил открытое слушание нашего дела. Один из моих компаньонов, сохраняя невинное выражение лица, сказал ему, что мы в Петрограде впервые, кто-то указал нам на дворец Кшесинской, а когда мы увидели в темноте танцующую на балконе фигуру, то подумали, что это знаменитая балерина. Неожиданное объяснение озадачило всех присутствующих. Наши обвинители удовлетворились им, и нас немедленно отпустили.
Чаще всего не нужно было далеко ходить в поисках митингов. В училище их было предостаточно. Через шесть недель после революции курсанты получили вызовы, и занятия возобновились. Но здесь произошли большие перемены, и не самая малая из них состояла в предоставлении посторонним лицам трибуны в училище. Огромный зал столовой вмещал тысячи людей и был постоянно востребован. Начальство позволяло любой политической группировке пользоваться гостеприимством училища, однако курсанты напрягали свои способности для изобретения средств уничижения нежелательных гостей.
Скандал произошел в тот вечер, когда Зиновьев, известный большевистский лидер, выступил перед собранием солдат и рабочих в зале училища. Билеты на вечер заранее не распространялись, но плату за вход в зал с посетителей брали, а на собранные таким способом средства предполагалось финансировать одну коммунистическую газету. На митинге присутствовало около тысячи посторонних людей и тысяча курсантов, допущенных на собрание бесплатно.
Зиновьев выступил с довольно бесстрастной речью в защиту немедленного мира и с призывом к пролетариям всех стран бороться с угнетателями в своих странах. Когда он закончил выступление, предложили резолюцию, осуждающую войну, союзников и Временное правительство.
– Товарищи! Кто за резолюцию, поднимите руки! – зычным голосом воскликнул председатель собрания.
Солдаты и рабочие высоко вытянули руки вверх.
– Кто против? – вяло спросил председатель.
Все курсанты подняли руки, и большая часть аудитории последовала их примеру. Зиновьев срочно посовещался с членами президиума, и председатель предложил проголосовать повторно. На этот раз курсанты присоединились к одобрявшим резолюцию, а затем «гости» училища присоединились к курсантам, голосующим против. Председатель решил спасти дело.
– Резолюция принята! – провозгласил он в обстановке всеобщего замешательства.
Его слова встретили свистом и возгласами:
– Ложь! Ложь! Требуем нового голосования! Что он о себе думает?! Гоните его отсюда!
Зиновьев решил помочь деморализованному председателю и, подняв обе руки, крикнул:
– Кого не устраивает резолюция, могут получить свои деньги обратно!
Курсанты, которые не платили за вход, немедленно выстроились в очередь перед столом сборщика денег и стали требовать их возвращения. После недолгого колебания пришедшие на собрание тоже решили забрать свои деньги, но к этому времени их уже разобрали курсанты, и сборщик объявил, что денег не осталось. Объяснение не удовлетворило аудиторию. Со всех сторон послышались возмущенные выкрики:
– Воры! Верните наши деньги! Не дайте им уйти! Держите Зиновьева! Держите их!
Устроители митинга пережили ряд неприятных минут, прежде чем им удалось добраться до боковой двери. Курсанты были в восторге от исхода мероприятия, и вечером весь экипаж вернулся в казармы в прекрасном настроении.
«Диверсии» подобного рода не способствовали, однако, серьезной, полезной работе. Утренние и вечерние занятия носили отпечаток хаоса, в котором мы жили. Трудно было учить неправильные французские глаголы или сосредоточиться на решении задач по тригонометрии, когда все самое существенное для нашего настоящего и будущего тонуло в тумане неопределенности. Многие из нас считали годы обучения в училище подготовкой к службе своей стране, но это ощущение рушилось.
Россия, которую мы любили, разваливалась на куски у нас на глазах. Люди, которые, как мы надеялись, будут указывать нам путь, повернулись против нас и смотрели на нас не как на будущих лидеров, а как на паразитов. Правительство страны, которому мы присягали на верность, теряло свою значимость. Мы стремились найти способ прекращения пагубного процесса распада, но никто не хотел взять на себя ответственность возглавить нашу борьбу.
В поисках решения курсанты самоутверждались в мелочах. Если революционные солдаты в потрепанных шинелях олицетворяли общий беспорядок, то курсанты, уходившие в увольнение, обращали особое внимание на безупречный вид своей формы. Следили за тем, чтобы на белоснежных лайковых перчатках не было ни единого пятнышка, чтобы медные пуговицы сверкали как можно ярче.
Неуважение к власти приняло всеобщий характер, всюду царила распущенность. В противовес этому курсанты соблюдали дисциплину, которая была строже, чем обычно, поскольку шла от внутреннего убеждения. Дух неподчинения черпает удовлетворение в пренебрежении уставом. Воспитанники старших курсов в этом смысле тиранили своих младших коллег, хотя в обычное время подобные случаи в училище были редкими. Зато когда мы встречали офицеров вне училища, то отдавали честь с преувеличенным старанием и лихостью.
Тем не менее отдельные попытки противодействовать напору анархии не давали серьезных результатов. Вместо того чтобы служить примером для масс, они лишь вызывали их ярость. Солдаты, для которых распущенность стала символом свободы, презирали нашу подчеркнутую военную выправку. Мы выглядели на фоне царившего беспорядка белыми воронами и, хотя чувствовали, что лишь способствуем обострению противостояния, все-таки упорствовали, потому что никто не направлял нашу энергию в нужное русло.
В этой атмосфере безнадежности и горьких переживаний училище закрылось на летние каникулы. Воспитанники старших курсов закончили учебу и были произведены в офицеры, другие получили отпуска. Относительно обычного летнего плавания никаких распоряжений не было, вместо этого нам рекомендовали идти домой и ждать дальнейших приказов. Обсудив с родителями вопрос о проведении летнего отпуска, мы решили, что я проведу его на даче.
Это было первое посещение поместья с начала революции. В прежние времена наши отношения с крестьянами были дружескими. Когда они к нам приходили, то всегда встречали их доброжелательно: молодых принимали в конторе или на кухне, но стариков приглашали в комнаты и относились к ним с уважением и сердечностью. Когда кто-нибудь из нашей семьи находился на даче, у двери постоянно выстраивались посетители. Крестьяне приходили занять деньги или сельскохозяйственный инвентарь, передать приглашения на свадьбы и крещения, попросить совета в лечении, в правовых и других вопросах. Когда бы отец ни приезжал отдыхать на дачу, он занимался бесплатным лечением крестьян из ближних деревень. Мать, сестра и я помогали крестьянам в овладении грамотой, в написании писем и в разных других нуждах. Когда кто-нибудь из них приезжал в Петроград, то заходил в наш городской дом, где находил еду и ночлег.
Когда я упаковывал саквояж, готовясь ехать ночным поездом, задавался вопросами, как революция изменила деревню и какой прием меня ожидает. Когда же ранним утром я спустился с подножки спального вагона, все мои сомнения улетучились: улыбающийся парнишка, встретивший меня на станции, лошади, экипаж – все было, как прежде.
Наше поместье находилось километрах в семидесяти от ближайшей железнодорожной станции, и поездка в экипаже занимала значительную часть дня. После долгого пути по сосновому лесу, наполненному шорохами, открылась песчаная дорога и вдали показался гостеприимный дом с двухэтажными флигелями и длинным рядом белых колонн. Он стоял посреди парка на высоком холме, выходящем к реке, широкой и глубокой. Единственными средствами для переправы на другой берег служили лодки, а также огромный деревянный паром, способный перевезти шесть лошадей и два экипажа. Паром приводился в движение с помощью шестов, которыми отталкивались от дна реки. Чтобы преодолеть течение, требовалось не менее пяти человек.
Когда я прибыл под вечер к берегу, меня уже поджидала большая группа пожилых крестьян из деревни, чтобы помочь перебраться через реку. По обычаю, мы обменялись рукопожатиями, и я расспросил их о семьях и урожае. По достижении противоположного берега встретивший меня парень занялся лошадьми, я же направился с крестьянами к дому, где уже был накрыт обеденный стол. Во время еды старики расселись вдоль стен столовой и стали задавать мне бесчисленные вопросы. Их интересовало будущее революции, то, каким образом и когда закончится война. Они не понимали, являются ли происходящие перемены благом или злом. Утром следующего дня я в свою очередь отправился в деревню, где остановился поговорить с группой женщин и девочек. Началась привычная для меня дачная жизнь.
Через несколько дней ко мне присоединились сестры Ирина и Вера. Затем приехали три родственницы, проводившие с нами лето, школьные подруги Ирины, а также Игорь, мой однокурсник. Дом наполнился молодежью. У нас было много комнат, еды, молока и спиртных напитков домашнего приготовления. На землях поместья рос строевой лес. Зимой заготовляли бревна и сплавляли по реке ранней весной. Летние работы не отличались напряженностью, и нанятые работники в помощи не нуждались, но мы включались в работы, когда наступал сезон жатвы или когда возникала необходимость скирдовать сено. Однако большую часть времени мы отдыхали в свое удовольствие: занимались верховой ездой или совершали продолжительные утренние прогулки по лесу, плавали, днем ходили в деревни, по вечерам играли в бридж или читали книги при свете свечей и керосиновых ламп. На многие мили вокруг не было других поместий, и крестьяне не упускали возможности пообщаться с нами с пользой для себя.
Когда надо было крестить детей, меня и Ирину приглашали поддержать крестины, а наше присутствие рассматривалось чуть ли не как ритуал, как присутствие священника. Праздновались многочисленные свадьбы, Игорь и я выступали на них шаферами. Ближайшая церковь находилась в 5 милях, и мы ехали туда с белыми лентами через плечо в составе длинной процессии двуколок. На сбруях лошадей, тащивших двуколки, позвякивали колокольчики. После церковной церемонии мы возвращались в дом невесты на традиционное свадебное застолье. Гостям не предлагали отдельные тарелки, мы ели вкусную еду из больших плоских блюд, которые выставляли через определенные промежутки времени. Гости тянулись к блюдам деревянными ложками. Вместо салфеток на коленях гостей вокруг всего стола расстилали длинное полотенце с прекрасной вышивкой.
Каждую неделю в деревне устраивали танцы, крестьянские девушки, смущенно хихикающие, специально приходили пригласить нас с Игорем на эти вечера. Танцевали прямо на деревенской улице под аккордеон. Мы прыгали, кружили своих партнерш, до тех пор пока мышцы не начинали неметь. Игорь и я шептали девушкам на ухо не слишком изысканные комплименты, и в целом весело проводили время.
Жизнь текла спокойно и вольно, казалось, мы снова обрели твердую почву под ногами. Газеты и письма с удручающими новостями доносили до нас отдаленный гул революции, но на природе воздух был так свеж, вода так чиста и солнечный свет так ярок, что мы забыли о тревогах и насилии, захлестнувших страну.
После того как прошли десять недель умиротворенной жизни, пакет с официальной печатью вернул нас в мир сомнений и дурных предчувствий. В августе мы с Игорем получили приказ явиться в училище, где нас ожидали назначения в плавание. Перспектива снова увидеть корабли и море нас порадовала, не хотелось только отрываться от привычной жизни и погружаться в водоворот неопределенности. Тем не менее на следующий день мы попрощались с родными, сели верхом на своих лошадей и отправились в продолжительное путешествие.
Глава V
Путешествие натуралиста вокруг света на корабле «Бигль». Глава V. Баия-Бланка
Баия- Бланка Геология Многочисленные вымершие гигантские четвероногие Недавнее вымирание Долговечность видов Крупным животным не нужна пышная растительность Южная Африка Сибирские ископаемые Два вида страуса Повадки печника Броненосцы Ядовитая змея, жаба, ящерица Зимняя спячка животных Повадки морского пера Индейские войны и резня Наконечник стрелы — археологическая находка «Бигль» пришел сюда 24 августа и через неделю отплыл к Ла-Плате. С согласия капитана Фиц-Роя я остался, с тем, чтобы проехать в Буэнос-Айрес сушей. Приведу здесь некоторые наблюдения, сделанные как во время этого посещения, так и прежде, когда «Бигль» занимался тут съемкой гавани. Равнина на расстоянии нескольких миль от морского берега относится к громадной формации пампасов, состоящей частью из красной глины, частью из богатой известью мергельной породы. Ближе к берегу есть равнины, образованные остатками верхней равнины и илом, гравием и песком, выброшенными морем, пока происходило медленное поднятие суши; об этом поднятии свидетельствуют, лежащие на некотором возвышении слои раковин ныне живущих моллюсков и окатанные голыши пемзы, разбросанные повсюду. На Пунта-Альте перед нами открывается разрез одной из этих площадок недавней формации, чрезвычайно интересной теми многочисленными и совершенно своеобразными остатками гигантских наземных животных, которые погребены в ней. Они весьма полно описаны профессором Оуэном в «Зоологических результатах путешествия на "Бигле"» и хранятся в Хирургическом училище.
Глава 6
Борьба за Красный Петроград. Глава 6
В связи с общей активизацией Северо-западного фронта и агрессивной политикой финской буржуазии коммунистической партией и советской властью были приняты все меры по укреплению города Петрограда изнутри. Еще 2 мая 1919 г. Советом рабоче-крестьянской обороны Республики было издано следующее постановление: «В ночь на 2 мая получено радиотелеграфное сообщение из Парижа о посланном будто бы финляндским правительством ультиматуме Советскому правительству России, содержащем требование прекращения нападения в Карелии и угрозу объявления войны в случае неудовлетворения требования; до сего времени правительство РСФСР этого ультиматума финляндского правительства не получало и никакого наступления в Карелии не ведет.
Lower Paleolithic by Zdenek Burian
Zdenek Burian : Reconstruction of Lower Paleolithic daily life
Australopithecinae or Australopithecina is a group of extinct hominids. The Australopithecus, the best known among them, lived in Africa from around 4 million to somewhat after 2 million years ago. Pithecanthropus is a subspecies of Homo erectus, if the word is used as the name for the Java Man. Or sometimes a synonym for all the Homo erectus populations. Homo erectus species lived from 1.9 million years ago to 70 000 years ago. Or even 13 000 - 12 000, if Homo floresiensis (link 1, link 2), Flores Man is a form of Homo erectus. Reconstruction of Lower Paleolithic everyday life by Zdenek Burian, an influential 20th century palaeo-artist, painter and book illustrator from Czechoslovakia. Australopithecus and pithecanthropus are depicted somewhat less anthropomorphic than the more contemporary artists and scientists tend to picture them today.
Короли подплава в море червонных валетов
Ковалев, Э. А.: М., ЗАО Центрполиграф, 2006
Книга продолжает изданную под названием «Рыцари глубин» хронику рождения и становления подводного плавания в России. Хронологические рамки повествования охватывают период с конца 1917 по июнь 1941 г. Материал основывается на сведениях, отобранных из фондов РГА ВМФ, ЦВМА, ЦВМБ, а также из газетных и журнальных статей. Первые три части книги характеризуют времена Гражданской войны, восстановления подводного плавания страны и его дальнейшего развития. Рассказывается о попытках утверждения новой военно-морской доктрины, строительстве подводных кораблей новых типов, подготовке подводников в условиях надвигающейся войны. Четвертая часть книги содержит краткие биографические сведения о первых советских командирах подводных лодок. Даже поверхностное знакомство с представленными сведениями позволит читателю понять, почему в 1941 г. страна оказалась не готовой в том числе и к войне на море. В Приложении читатель найдет необходимые справки.
Неолит
Неолит : период примерно с 9 000 г. до н.э. по 5000 г. до н.э.
Неолит : период примерно с 9 000 г. до н.э. по 5000 г. до н.э.
323 - 30 BC
From 323 to 30 BC
Hellenistic period: from the death of Alexander the Great in 323 BC to the Roman conquest of Ptolemaic Egypt in 30 BC.
Chapter I
The pirates of Panama or The buccaneers of America : Chapter I
The introduction The author sets forth for the Western islands, in the service of the West-India Company of France They meet with an English frigate, and arrive at the Island of Tortuga. WE set sail from Havre-de-Grace in France, from whence we set sail in the ship called St. John, May 2, 1666. Our vessel was equipped with twenty-eight guns, twenty mariners, and two hundred and twenty passengers, including those whom the company sent as free passengers. Soon after we came to an anchor under the Cape of Barfleur, there to join seven other ships of the same West-India company, which were to come from Dieppe, under convoy of a man-of-war, mounted with thirty-seven guns, and two hundred and fifty men. Of these ships two were bound for Senegal, five for the Caribbee islands, and ours for Tortuga. Here gathered to us about twenty sail of other ships, bound for Newfoundland, with some Dutch vessels going for Nantz, Rochel, and St. Martin's, so that in all we made thirty sail. Here we put ourselves in a posture of defence, having noticed that four English frigates, of sixty guns each, waited for us near Aldernay. Our admiral, the Chevalier Sourdis, having given necessary orders, we sailed thence with a favourable gale, and some mists arising, totally impeded the English frigates from discovering our fleet. We steered our course as near as we could to the coast of France, for fear of the enemy.
Chapter XI
The pirates of Panama or The buccaneers of America : Chapter XI
Captain Morgan resolving to attack and plunder the city of Puerto Bello, equips a fleet, and with little expense and small forces takes it. SOME may think that the French having deserted Captain Morgan, the English alone could not have sufficient courage to attempt such great actions as before. But Captain Morgan, who always communicated vigour with his words, infused such spirit into his men, as put them instantly upon new designs; they being all persuaded that the sole execution of his orders would be a certain means of obtaining great riches, which so influenced their minds, that with inimitable courage they all resolved to follow him, as did also a certain pirate of Campechy, who on this occasion joined with Captain Morgan, to seek new fortunes under his conduct. Thus Captain Morgan in a few days gathered a fleet of nine sail, either ships or great boats, wherein he had four hundred and sixty military men. All things being ready, they put forth to sea, Captain Morgan imparting his design to nobody at present; he only told them on several occasions, that he doubted not to make a good fortune by that voyage, if strange occurrences happened not. They steered towards the continent, where they arrived in a few days near Costa Rica, all their fleet safe. No sooner had they discovered land but Captain Morgan declared his intentions to the captains, and presently after to the company.
Глава 27
Сквозь ад русской революции. Воспоминания гардемарина. 1914–1919. Глава 27
Оплоты белых рушились во всех регионах России, их армии терпели поражения. Но было бы ошибкой объяснять победы красных изначальной прочностью советской системы или воздействием идеалов коммунизма на народные массы. Что касается материальных и организационных ресурсов, обе стороны были истощены до предела, обе стороны пользовались незначительной поддержкой масс, но Белому движению было присуще больше слабостей. С военной точки зрения силы красных оказались значительнее, занимая центральные области страны. Советы контролировали наиболее населенные районы, а также административные и транспортные узлы. Их людские ресурсы были более многочисленны в пропорциональном отношении, а координация войск достигалась легче. Хотя красные сражались на нескольких фронтах, они находились под единым командованием и могли перебрасываться с одного участка фронта на другой, когда в этом возникала необходимость. Войска же белых были поделены на четыре изолированные группировки: Сибирскую армию под командованием адмирала Колчака с базой снабжения в далеком Владивостоке; Южную под командованием генерала Деникина, контролировавшую Крым, а также Дон и Кубань, населенные казаками; Северо-западную под командованием генерала Юденича с враждебной Эстонией в тылу и Северную армию под командованием генерала Миллера, дислоцированную в необжитых областях и целиком зависящую от помощи союзников. Номинально верховным руководителем Белого движения и главнокомандующим белых войск считался адмирал Колчак, но в силу обстоятельств командующему каждой из армий фактически приходилось полагаться на собственные ресурсы.
IV. Арабская сказка на советский лад
Побег из ГУЛАГа. Часть 1. IV. Арабская сказка на советский лад
Зима голодная, холодная и темная была ужасно. Пришлось остаться в Павловске, в одной комнате, потому что здесь все же легче было доставать дрова. Существование людей свелось к такой нужде, какую, может быть, не знал пещерный человек, ибо он был приспособлен к тому, чтобы не умереть с голоду и не замерзнуть, мы же, интеллигенты, принужденные по-прежнему работать в требовательных интеллектуальных областях, были бессильны и беспомощны. Человек в драном пальто, для тепла подвязанный веревкой, в обутках, сшитых из старого ковра, с потрескавшимися от холода и топки железной печурки пальцами, с нервным, бегающим, голодным взглядом, был совсем не нищий, а чаще всего профессор или даже академик. Жены были не лучше. Ребятишки — истощены до последней степени. Я знала малыша, двух-трех лет, он понял, как трудно терпеть голод, и научился не доедать сразу и прятать корки под шкап, в игрушки, под ковер. Он не всегда их находил, плакал, но никому не открывал своего секрета, пока в бессильной обиде не пожаловался матери.
Таблица 2а
Короли подплава в море червонных валетов. Приложение. Таблица 2а. Сроки постройки и службы советских подводных лодок 1927–1941 гг.
Сроки постройки и службы советских подводных лодок 1927–1941 гг. Названия, типы и серии подводных лодок Дата закладки и зав. № Даты спуска на воду Даты вступления в строй Прохождение службы Окончание службы Балтийский судостроительный завод № 189, Ленинград «Д-1» «Декабрист», Д-I 05.03.27 №177 03.11.28 18.11.30 БФ (30–33); СФ (33–40) 13.11.40 затонула в результате аварии в Мотовском заливе при глубоководном погружении «Д-2» «Народоволец», ДI 05.03.27 №178 19.05.29 11.10.31 БФ (31–33), СФ (33–39); БФ, ВОВ (39–?) На вечной стоянке в Санкт-Петербурге у Шкиперской протоки «Д-3» «Красногвардеец», Д-I 05.03.27 №179 12.07.31 14.11.31 БФ (31–33); СФ ВОВ (33–42) 06.42 погибла к северу от м. Хьельнес «Л-1» «Ленинец», Л-II 06.09.29 №195 28.02.31 22.10.33 БФ (33–41), СФВ (39–40). 08.11.41, затонула в Неве при артобстреле В 944 г. поднята, в строй не вводилась.
Search results
Search results page