Home / Contents / Middle Ages / 843 - 1095

843 - 1095

Late Early Middle Ages. From the Treaty of Verdun in 843 to the Council of Clermont in 1095.

/ Empty ... /

Железный век

Железный век : период примерно с 1200 г. до н.э. по 800 г. до н.э.

В истории Октябрьской революции и гражданской войны в России Петроград занимает исключительное место. Первый коллективный боец в дни великого Октября — Петроград приобрел себе славу и первого героического города в годы тяжелой, изнурительной гражданской войны. В фокусе ожесточенной борьбы за Петроград символически отразились начало и конец классового поединка в России. Корниловское наступление на Петроград в августе — сентябре 1917 г., явившееся походом буржуазно-помещичьей контрреволюции против революционного пролетариата России, знаменовало собой начало кровопролитной гражданской войны. Это наступление было ликвидировано прежде, чем смогло вылиться в определенные реальные формы. Последняя попытка белой гвардии завладеть Петроградом в октябре 1919 г., совпавшая по времени с переходом в решительное наступление на Москву южной контрреволюции, была уже по существу агонией белого дела, ее предсмертными судорогами и увенчалась победой пролетарской революции. [10] Непосредственно на Петроградском фронте была одержана победа не столько над отечественной контрреволюцией, сколько над вдохновлявшей ее мировой буржуазией. Империалистическая политика стран-победительниц в мировой войне получила серьезный удар на северо-западе России, — удар, предвосхитивший победу Советов на всех фронтах гражданской войны. В условиях величайших сдвигов в великой классовой борьбе все попытки класса эксплуататоров подавить Республику Советов были обречены на неуспех.

11. Принудительный труд

Записки «вредителя». Часть I. Время террора. 11. Принудительный труд

На случай второй пятилетки трест законтрактовал молодых людей различных специальностей, но это не спасало положения. Тогда у кого-то из партийцев явилась гениальная идея — обратиться в ГПУ. Все мы стороной слыхали, что ГПУ торгует специалистами, что оно имело богатейший ассортимент инженеров всех специальностей, но в такую торговлю многие не верили. Управделу, коммунисту Л. Т. Богданову, правление предложило выяснить этот вопрос. Справка дала положительные результаты, и Богданов поехал в город Кемь, где находится управление знаменитого Соловецкого концентрационного лагеря, чтобы заключить сделку. Правление треста поручило Богданову закупить целую партию. Через несколько дней он вернулся, с успехом выполнив поручение. Но кемские впечатления были слишком сильны и для коммуниста, он не мог удержаться и рассказывал о них даже беспартийным специалистам. — Представьте себе, там (в управлении Соловецкого лагеря) так и говорят: «продаем», «при оптовой покупке скидка», «первосортный товар», «за такого-то в Архангельске 800 рублей в месяц дают, а вы 600 предлагаете! Товар-то какой. Курс в высшем учебном заведении читал, солидные печатные труды имеет, директором огромного завода был, в довоенное время одним из лучших инженеров считался, и десятилетник по статье 58 пар. 7 (т. е. сослан на каторгу на 10 лет за „вредительство“); значит, работать будет что надо, а вы 200 рублей жалеете». Я все-таки доторговался, они уступили, потому что мы 15 инженеров оптом взяли. Замечательный народ подобрал. Взгляните список: 1) К.

5000 г. до н.э. - 3300 г. до н.э.

С 5000 г. до н.э. по 3300 г. до н.э.

Переходный период между Неолитом и Бронзовым веком: медь уже используется в некоторых регионах, но в повседневном использовании нет настоящих бронзовых сплавов.

XII. Тяжкий день

Побег из ГУЛАГа. Часть 1. XII. Тяжкий день

Это было в феврале. Утро как утро. Мрак. Вставать трудно. Всякая работа опостылела: на службу тянешься через силу. Шел пятый месяц после ареста мужа, надо было вот-вот ждать приговора. Расстреливать как будто стали меньше, но в лагеря, на принудительные работы ссылали тысячами. Во всякой мелочи, во всяком пустяке невольно чуялось недоброе предзнаменование, а тут, выходя на лестницу, на серой каменной площадке я наткнулась на большое, полузамерзшее кровавое пятно. Оно поплыло у меня в глазах, оставляя повсюду зловещие блики. Вероятно, пьяница-сосед, вернувшись поутру домой, расквасил себе нос на скользкой лестнице, но сердце сжалось от испуга, и всю дорогу по запорошенным улицам красное пятно мелькало на снегу. Я тогда не знала, что ГПУ расстреливает в подвалах, а не на дворе. Первый вопрос на службе: — Как ваше здоровье? — Как всегда. В чем дело? — Сюда звонили только что, справлялись о вас, мы думали, уж не случилось ли чего. У вас ведь дома телефон, почему не звонят вам? — Нет, ничего, спасибо. Странно... Кому, зачем пришла мысль пугаться за мою судьбу? Но не успела я сесть за работу, ко мне влетела одна из сослуживиц. — Вы знаете, наша Э. разбилась насмерть. — Как?! — Мужу дали приговор по академическому делу — десять лет принудительных работ. Она бросилась с четвертого этажа в пролет лестницы. Э. с маленькой головой и огромной косой, которая едва укладывалась кругом.

Глава V

Путешествие натуралиста вокруг света на корабле «Бигль». Глава V. Баия-Бланка

Баия- Бланка Геология Многочисленные вымершие гигантские четвероногие Недавнее вымирание Долговечность видов Крупным животным не нужна пышная растительность Южная Африка Сибирские ископаемые Два вида страуса Повадки печника Броненосцы Ядовитая змея, жаба, ящерица Зимняя спячка животных Повадки морского пера Индейские войны и резня Наконечник стрелы — археологическая находка «Бигль» пришел сюда 24 августа и через неделю отплыл к Ла-Плате. С согласия капитана Фиц-Роя я остался, с тем, чтобы проехать в Буэнос-Айрес сушей. Приведу здесь некоторые наблюдения, сделанные как во время этого посещения, так и прежде, когда «Бигль» занимался тут съемкой гавани. Равнина на расстоянии нескольких миль от морского берега относится к громадной формации пампасов, состоящей частью из красной глины, частью из богатой известью мергельной породы. Ближе к берегу есть равнины, образованные остатками верхней равнины и илом, гравием и песком, выброшенными морем, пока происходило медленное поднятие суши; об этом поднятии свидетельствуют, лежащие на некотором возвышении слои раковин ныне живущих моллюсков и окатанные голыши пемзы, разбросанные повсюду. На Пунта-Альте перед нами открывается разрез одной из этих площадок недавней формации, чрезвычайно интересной теми многочисленными и совершенно своеобразными остатками гигантских наземных животных, которые погребены в ней. Они весьма полно описаны профессором Оуэном в «Зоологических результатах путешествия на "Бигле"» и хранятся в Хирургическом училище.

3. «А ну, давай к следователю»

Записки «вредителя». Часть II. Тюрьма. 3. «А ну, давай к следователю»

Из-за решетки громко выкрикнули мою фамилию. Мне давали дорогу и по пути оглядывали с любопытством — новенький. У решетки стоял тюремный страж — красноармеец, конвоир. Он повторил фамилию. — Я. — Имя, отчество? Назвал свое имя и отчество. — Давай к следователю. Я уже хотел идти, как кто-то из заключенных остановил меня и быстро, вполголоса, сказал: — Это на допрос. Возьмите еды. Помните одно — не верьте следователю. Я вернулся, взял в карман яблоко. — А ну, давай! — торопил страж. Я вышел в коридор. Опять по лестницам, через решетчатые переборки в каждом этаже, со щелканьем замка и лязгом двери, которую дежурный постоянно захлопывает с усердием и спешкой. Второй этаж. Буфет для следователей: на прилавке экспортные папиросы, пирожные, бутерброды, фрукты. Такого буфета нет нигде, кроме учреждений ГПУ и кремлевских. Из буфета шел коридор, от которого массивной стеной с решеткой был отделен второй, параллельный коридор, куда выходили нумерованные кабинеты следователей. Конвойный, все время ведя меня перед собой, доставил меня к двери и постучал. Послышалось что-то неясное в ответ. — Давай! — скомандовал он мне. Я открыл дверь и вошел в кабинет. «Давай!» на скупом тюремном языке значит очень много. Давай — на прогулку. «Давай в пальто без вещей» — значит на Гороховую, на верные пытки. «Давай с вещами!» — на расстрел, и точно так же, но исключительно редко — на волю. Кабинет — маленькая комната размера одиночной камеры.

Chapter XII

The pirates of Panama or The buccaneers of America : Chapter XII

Captain Morgan takes the city of Maracaibo on the coast of Neuva Venezuela Piracies committed in those seas Ruin of three Spanish ships, set forth to hinder the robberies of the pirates. NOT long after their arrival at Jamaica, being that short time they needed to lavish away all the riches above mentioned, they concluded on another enterprise to seek new fortunes: to this effect Captain Morgan ordered all the commanders of his ships to meet at De la Vacca, or the Cow Isle, south of Hispaniola, as is said. Hither flocked to them great numbers of other pirates, French and English; the name of Captain Morgan being now famous in all the neighbouring countries for his great enterprises. There was then at Jamaica an English ship newly come from New England, well mounted with thirty-six guns: this vessel, by order of the governor of Jamaica, joined Captain Morgan to strengthen his fleet, and give him greater courage to attempt mighty things. With this supply Captain Morgan judged himself sufficiently strong; but there being in the same place another great vessel of twenty-four iron guns, and twelve brass ones, belonging to the French, Captain Morgan endeavoured also to join this ship to his own; but the French not daring to trust the English, denied absolutely to consent. The French pirates belonging to this great ship had met at sea an English vessel; and being under great want of victuals, they had taken some provisions out of the English ship, without paying for them, having, perhaps, no ready money aboard: only they gave them bills of exchange for Jamaica and Tortuga, to receive money there.

Глава 1

Сквозь ад русской революции. Воспоминания гардемарина. 1914–1919. Глава 1

Если бы кто-нибудь сегодня сказал мне, что через 20 лет я больше не буду американцем, что каждому городу и селению этой страны суждено пережить войну и голод, что жизнь всех моих друзей будет выбита из привычной колеи и большинство из них погибнет насильственной смертью, а сам я окажусь в отдаленном уголке мира, навсегда оторванный от своей семьи, – если кто-нибудь сказал бы мне все это, я счел бы такого человека безумцем и категорически отверг столь мрачные прогнозы. Возможно, позднее, уединившись и дав волю воображению, впал бы в томительное беспокойство. Я вспомнил бы, что не так давно считал подобное предсказание смехотворным и абсурдным, однако оно полностью оправдалось. Даже самое невероятное кажется возможным теперь, когда я начал чувствовать пропасть, разделяющую мое восприятие жизни прежде и сейчас. Внутренне я изменился: иным стало мое отношение к понятию «национальное», у меня другие привязанности и устремления. Только память связывает того, кем я был, с тем, каким я стал, – непрочная цепь впечатлений, – которая одним концом накрепко прикована к живому, пульсирующему настоящему, а другим теряется в дымке времени, в странном, ирреальном прошлом. Трогая эту цепь, разум извлекает из далекого времени живые картины; каждая исчерпывающе полна: там люди, краски и звуки. Одновременно каждый образ – лишь эпизод в цепи событий, лишь миг бегущего времени, лишь маленькая ступень на этапе моего развития. Пять, десять, пятнадцать лет назад каждому из этих этапов соответствовали определенные надежды и разочарования, вера и убеждения.

VII. Ожидание

Побег из ГУЛАГа. Часть 1. VII. Ожидание

Что значит ждать ареста, тюрьмы и почти верной смерти, когда ни в чем не виноват, — знают только советские граждане. После расстрела «48» все ходили, как отравленные, оглядываясь на каждом шагу, вздрагивая от каждого стука, ко всему прислушиваясь, всего пугаясь. День проходил еще так-сяк. Какая-то работа производилась из последних сил или давалась рывком, с надрывом, чтобы забыться и оглушить себя хоть чем-нибудь. В четыре часа чувствовалось какое-то облегчение: на службе не арестовали, можно еще раз пойти домой. А дома еще более тошно: и комнаты, и вещи — все кажется враждебным и чужим в своем холодном равнодушии к людским переживаниям. Приходит муж, приходит сын, а кажется, в последний раз их видишь вместе, в последний раз садишься за обед, и каждый кусок стоит комом в горле: то вспоминаются друзья, так неожиданно погибшие, то смотришь на мужа, пытаясь угадать, на сколько дней он еще жив и цел. Мальчик испуганно следит за нами. Он знает, что убиты те, кого он так недавно видел здоровыми, веселыми, кто приходил, шутил с ним, но как, за что убиты, — понять не может. Осиротевшая, притихшая девочка сидит рядом с ним, всем своим видом напоминая о страшном деле. Вечером ему жутко оставаться одному. — Ты посидишь? — смотрит он жалобно. — Конечно, посижу, ложись. Он прячется в постель, мы говорим о чем-то постороннем, потом молчим, скрывая свои мысли друг от друга.

24. Возможные кандидаты

Перевал Дятлова. Смерть, идущая по следу... 24. Возможные кандидаты

Самый недоверчивый читатель в этом месте может подумать, что фантазия завела автора совсем уж далеко. И даже разочарованно покрутит пальцем у виска. Самый недоверчивый читатель понимает, что контролируемая поставка потому и называется "контролируемой", что движение ценного (либо опасного) груза требует постоянного наблюдения представителей правоохранительных органов. Его нельзя просто так отдать каким-то мальчишкам или студентам в надежде, что те всё сделают правильно лишь потому, что они - хорошие ребята. Груз нуждается в контроле, в наблюдении и даже в охране от случайной утраты, хищения или повреждения. Рядом с грузом должен быть сотрудник правоохранительных органов и желательно даже не один. Где такой человек в данном случае? Он есть. И даже не один. Начнём с Семёна Золотарёва. Надо сразу сказать, что этот человек уже много лет вызывал и вызывает всякого рода подозрения у многих исследователей трагедии группы Игоря Дятлова. Всё, что связано с ним призрачно, всё оказывается не таким, каким кажется изначально. Долгое время Золотарёва подозревали в том, что он уголовник, который пошёл в январский поход с целью решения неких проблем, связанных с нелегальной золотодобычей в Ивдельском районе. Подобную трактовку образа Семёна Золотарёва предложил несколько лет назад один из исследователей, выступавший в Интернете под nic'ом Doctor, очень харизматичный, самобытный и интересный писатель, внёсший в исследование трагедии Игоря Дятлова немало здравого смысла. Которого, увы, зачастую не хватало и не хватает многим из числа "самодеятельных исследователей" трагедии.

Предисловие

Путешествие натуралиста вокруг света на корабле «Бигль». Предисловие

Я уже указывал в предисловии к первому изданию настоящего сочинения и в "Зоологических результатах путешествия на «Бигле»", что в ответ на выраженное капитаном Фиц-Роем пожелание иметь на корабле научного сотрудника, для чего он готов поступиться отчасти своими личными удобствами, я предложил свои услуги, на что было получено — благодаря любезности гидрографа капитана Бофорта — согласие со стороны лордов Адмиралтейства. Так как я чувствую себя всецело обязанным капитану Фиц-Рою за счастливую возможность изучить естественную историю различных стран, которые мы посетили, то, я надеюсь, мне позволено будет выразить здесь лишний раз мою благодарность ему и добавить, что в течение пяти лет, проведенных нами вместе, я встречал с его стороны самую сердечную дружбу и постоянную помощь. У меня навсегда останется чувство глубокой благодарности к капитану Фиц-Рою и ко всем офицерам «Бигля" за то неизменное радушие, с которым они относились ко мне в течение нашего долгого путешествия. Настоящий том содержит в форме дневника историю нашего путешествия и очерк тех наблюдений по естественной истории и геологии, которые, я полагаю, представят известный интерес для широкого круга читателей. В настоящем издании я значительно сократил и исправил одни разделы, а к другим кое-что добавил, чтобы сделать эту книгу более доступной широкому читателю; но, я надеюсь, натуралисты будут помнить, что за подробностями им надлежит обратиться к более обширным сочинениям, в которых изложены научные результаты экспедиции.